Безумная башка

Как же не хватает безумной башки 23-х лет – вот жизнь была, каждый день как последний. Но шли годы, я съела не одну собаку, нарастила мозговую массу и уже не лезу на рожон. Мне бы книжечку, чаечку, кошечку, а тогда было ТОРЖЕСТВО БЕДНОСТИ. Без денег на фест? Да! Без денег на спектакль? Да! В рваных сапогах? Да! В хостел, где одни мужики? Да-а-а! И ведь Вселенная как знала: «У этой девочки нет денюжек. А брошу-ка я ей халяву – со своей, царской, руки». И халява летела как из рога изобилия: заграничные переводы, подарки со всех концов страны и света, билеты туда, билеты сюда. Сейчас, конечно, тоже халява есть, но для этого надо мягкое, уже большое, место приподнять, подсуетиться, носом по ветру провести – так я получила билеты в 1-й ряд на творческий вечер Татьяны Толстой. Но дело даже не в халяве, не о халяве пост. А о безумной башке. Об отсутствии страха, смерти своей – в том числе. О жизни с надрывом. Все тексты тех лет надрывные, с криком «Мне плохо!» Это сейчас я заматерела, сама на такие крики отвечаю, а если и просится что-нибудь такое из груди, то рот себе зажимаю, пальцем себе грожу, ибо мне бы еще, счастливице, страдать. Это сейчас я знаю, что бессонные ночи за текстами, которые мало кто читает (хотя регулярно натыкаюсь на тех, кто спрашивает: «Вы та самая Леди Абсурд?») – это не блажь, не «попытка приткнуть себя хоть куда-нибудь», а суть, основное мое бытие. Это сейчас я уверена, что могу написать занятную книгу о чем угодно (дайте только тему), целый роман (скрипя зубами), могу методично (!) работать (!!), а тогда меня хватало только на коротенькие рассказы, которые я, помню, писала в бреду болезни (чтобы с ума не сойти от высокой температуры). Тогда счастье было только одного сорта – счастье от осознания собственного несчастья. Какая же я одинокая – прекрасно! Какая же я бедная – замечательно! Какая же я больная – великолепно! Много воды утекло, и нет рядом тех, кто был рядом. Все живы, но тогда я всех ритуально хоронила, а потом и себя заодно – есть череда стихов, где я веду вещание из могилы, стучу в крышку гроба и прочая. Теперь можно только строить из себя безумную. Делать колпак, как Тургенев, из занавески и вставать в угол – в ожидании легкости.