Собеседники на пальцах

Есть у меня одно увлечение - получать подарки. Нет, точнее - получать ТАКИЕ подарки. В общем, почти все мои подарки имеют огранку и безумно переливаются при свете, и я хочу сегодня написать именно об этих чудесах.

Камням я придавала большое значение всегда. В детстве собирала блестящие камушки, после переключилась на окаменевшие ростры моллюсков (где-то лежит их целая тонна) и прочие "интересности", а теперь доросла до драгоценностей. Драгоценностей у меня прилично, но данный текст будет лишь о кольцах со сказочными камнями. Стоит отметить, что все драгоценные камни (включаю в этот раздел и полудрагоценные - не будем мещанами) сказочны и волшебны, правда если камень не ваш, носить его все же не стоит. А вот если чувствуете, что вы с камнем одно - значит, носить его вам суждено судьбой. Да, вам должно быть комфортно, будут случаться необъяснимые вещи - значит, волшебство нашло вас таким - "каменистым" - путем.

Более того, у всякой души есть цвет. Я, например, вижу его. Могу ассоциировать человека с определенным камнем - самая стойкая и прочная связь. Например, моя душа имеет цвет голубого топаза, как зимнее небо у горизонта - ясное и обжигающее холодом. Звенящий голубизной топаз. Начнем, пожалуй, с него.

Здесь - четыре топаза. В момент очищения души ко мне пришло данное кольцо и указало на цвет моей - уже новой - души. Голубой топаз очищает мысли, охлаждает буйную голову, наполняет сердце лишь светлыми стремлениями. Нежный, юный и искренний. По-детски наивный. Очень схож с кристаллом Чистого Разума, из которого берут начало все гениальные идеи.

Следующий экземпляр - хризолит в форме сердца. Форма - очень важна (особенно в моем случае). Камень достаточно зрелый, но не теряющий юности. Романтичный и авантюрный. Невероятно прекрасный - обращаешь внимание сначала на красоту, а уже после на душевные переливы, связанные с ним. Жертвенный в любви (форма!), благородный, деликатный. Светлый и искренний, опять же.

Аметрин - два камня в одном: цитрин (желтоватый) и аметист (фиолетовый), то есть полоска цитрина в аметисте. Символ начала. Холодноватый и светлый. Своего рода прохладная осень, в которой много бледных листьев, белого неба и ветра. "Городской" камень - камень парков, скамеек и разговоров. Камень расплывчатого заката. Небольшая усталость, искусственный свет и решения.

Мистик-топаз. Здесь начинается настоящая мистика - недаром у топаза такое название. Во-первых, цвета совершенно безумные - зеленый и фиолетовый в хитром танце. Символ романтики, первых встреч и эйфории. Очень юный камень. Сказочный и волшебный. Мистический и тайный. Роскошный, но с роскошью нет перебора. Это кольцо я видела в одном из снов, потому что есть чувство, что его знаю. Когда кольцо пришло ко мне, не удивилась. Сказала: "Вот мы и встретились".

Еще одно кольцо из сна - судьбоносное, роковое - с гранатами в форме цветка. Но для меня это не цветок, это итог - первородный взрыв (созидательный), застывший в форме цветка. Сначала подумала, что камни - черного цвета (издалека они действительно черные), но, приглядевшись, поняла - это темно-красный цвет, цвет страсти, вина и итога. Цвет судьбы. От данного кольца идет фантастическая и дикая энергия - мой указательный палец всегда горит. Опять же, я не удивилась его появлению в моей жизни. Я ждала: есть голубой топаз, светло-зеленый хризолит, следующий (конечный) - красные камни, а именно гранаты. И точно - смотрю на него теперь и любуюсь. Феноменально прекрасное украшение, наполняющее душу энергией - безумной и бесконечной.

Я не читаю статей про камни. Каждый пропускаю сквозь свою тонко чувствующую душу - и только. Они говорят со мной. Камни - отличные собеседники, творящие историю твоей жизни.

Леди Абсурд

Лекция "О Любви": ч.2 "Ответвь"

Человек силен в своей слабости - особенно что касается любви. Да, с позиции земного можно принять за огромную слабость: опущенный взгляд, сомкнутые уста, легкий кивок головы на каждое слово, "Я прощаю тебя. Что бы ты ни говорил мне, я тебя прощаю". Любой другой бы - одержимый земной страстью человек - воскликнул бы: "Ну, что ты стоишь? Скажи хоть что-нибудь в свое оправдание!" А зачем? Зачем пояснять что-то человеку, который и без этого все уже решил? Возможно, все, что он услышит, еще больше ранит его, а так не хочется проткнуть его сердце еще раз. Огромная сила - расплакаться от горя разлуки или от счастья встречи. Не думая, как могут воспринять сей эмоциональный порыв посторонние - а они такие критичные и могут ранить даже взглядом, - ты рыдаешь на плече, в любимых объятьях, или в одиночестве, капая соленым дождем на асфальт. И это не говорит о том, что нужно впасть в бурляющую эмоциями жизнь, отринув все остальные аспекты - прислушайся к струнам собственного сердца, ведь оно не зазвучит, пока не тронешь. И только тогда важна тишина...

В остальных случаях - которые не причинят любимому человеку боль - следует кричать: наверное, ради того и изобретены Господом человеческие связки - для того, чтобы кричать о любви, и вовсе не для пения. Разве что: если пение это является тем самым криком - сквозь города и широкие зеркальные реки. И когда устанешь от собственного крика, казалось бы, в пустое - на самом деле нет, там хохочет Бог - небо и, казалось бы, бездушный город: прислушайся - а вдруг тебя услышали? С разорванными связками ты даже попытаешься начать беседу, будешь забывать слова, перепутаешь свое имя, назвавшись Господом Богом - и тогда крик станет "криком не зря", "криком о любви и для любви". Главное - не свались в пропасть, пока будешь кричать над ней: так легко сорваться, не отрастив крылья. А их отрастить можно, тем более Господь кивает, покуривая сигаретку: "Пришло время, да. И не удивляйся, что Я курю". А после Он укажет на тебя пальцем и скажет: "Ну, наконец-то. Ты уже достала орать. У Меня кресло вибрирует от твоего крика". И ты улыбнешься, пожмешь плечами и прищуришься, рассматривая солнце - край тлеющей божьей сигареты.

Тебя будут смущать названия статей "ВОЗ признала любовь болезнью, ахаха!", ведь с приходом любви в твою жизнь - и неважно, ответная она или безответная, - ты стал ощущать, как пустота внутри исчезает: ее все меньше и меньше, а любви - все больше и больше. Какая же это болезнь, раз думается, рисуется и пишется? "Очень плодотворная болезнь", - кивнет психиатр, покачавшись на носках. "Нет, идите вы с вашими диагнозами в кабинет. И полюбите хотя бы раз в жизни - огромно, вселенски, по-настоящему", - ответишь. "Так все сделано: семья, дети и кредит с ипотекой", - психиатр скроется за дверью своей "желтой кельи" и впервые задумается, где он свернул не туда и свернул ли вообще: а может, стоило - тогда, в шестнадцать лет?

Ты выбрал человека, который достоин тебя: пришло время гулять с любимой душой по солнечным улицам, держась за руки. Все будут пристально смотреть, удивляться: "И почему она так улыбается? Сумасшедшая?" Может, и сумасшедшая: с выдуманной - с точки зрения науки - душой разгуливает по осеннему городу. Великая жертвенность - когда любишь безответно, когда нет возможности поговорить с любимым человеком, когда есть возможность только смотреть на образ и с ума сходить от любви. Поэтому так важно каждое слово - в любви это чуть ли не самое важное: представь, что любимая душа никогда бы не написала тебе (хотя бы). А если есть возможность увидеться, то благодари Господа: ты можешь смотреть этой душе в глаза, и пусть это будут секунды-минуты, но нет их слаще. Во времена слов и взглядов обращайся к себе - слушай собственные реакции и узнаешь о себе много нового. Возможно, полюбишь и себя заодно. И знай: любовь без творчества губительна, особенно если нет в любви ответа. Кричи о любви строками, мазками кисти и струнами: и Господь еще раз улыбнется, возможно, что и курить - дай бы кто? - бросит.

Зачем играть в лотерею, когда можно полюбить взаимно? Да, любовь - это грандиозная Лотерея: человек, в которого тебе суждено было влюбиться, может даже не посмотреть в твою сторону, но и эта ситуация не теряет своего очарования, поэтому так часто описывается в книгах. Ты слышишь шепот с другого берега - и кажется, даже кто-то машет рукой: "Слышите меня?" "Что?!" - напрягаешь слух. "Я судьба ваша, слышите?" Ты суешь дрожащие ледяные руки в карманы, начинаешь переминаться с ноги на ногу, прыгаешь на месте, дабы согреться. Нет, ты, конечно, рад. Ты, конечно, голос сорвал. Ты даже Господу кресло на Небесах криком передвинул. Но как-то все... "Да что тебе надо, а?" - покачает головой Всемогущий. "А Вы что лезете постоянно, а?" - сожмешь кулаки. Возможно, ты переплывешь эту реку. Возможно, ты соорудишь мост. Возможно, вы даже начнете строить его вдвоем: как-никак судьба, это вам не хухры-мухры (или шуры-муры). Только уже неважно: билет оказался выигрышным, все цифры зачеркнуты. И кажется, ты выучил их наизусть.

Вода окажется слишком холодной; возможно, даже сведет ногу или руку: но не сдавайся - плы(жи)ви.

Храм

Душ - это мой храм. По сути славянских преданий, душ должен быть, наоборот, местом скопления зла: там, наверняка, живет цивилизованный и, естественно, зажравшийся банник. Банника я, конечно, не встречала, зато нос в нос сталкивалась с потрясающими идеями для рассказов, которые - успеть бы, иначе все выветрится-забудется! - удачно реализовала. Возможно, на меня гипнотически воздействует вода, ее ровный стук, прозрачные струи. С потоком уходит весь негатив и сознание открывается ноосфере. Возможно, происходит тесное знакомство с собственным телом, с душой - то есть с собой в двух основных планах. В данном уютном и закрытом от всех месте ты не носишь одежды, а значит чист; встаешь под искусственный дождь, словно причащаешься тайне воды. Сакральное и очень важное место в доме, даже без ароматных средств: если их и использовать, то по минимуму. Именно в душе ко мне пришел накануне Голос, но я уже не удивляюсь. Размышляя о ходах и персонажах матрицы, о том, что "все от чего-то зависит, и все к чему-то ведет", услышала чужую мысль, сказанную как всегда равнодушным тоном - "Принимай как должное". Пожала плечами, согласившись. Видимо, Голос не любит нытье и брюзжание - обычно появляется в моменты, когда я удивляюсь счастью или несчастью. В важные периоды жизни - по логике, в эти дни он должен болтать со мной без умолку, но, по древней привычке, тихо сама с собою я веду беседу. И сейчас.

Мое Спасение

Если не напишу, умру. Давно не было ощущений, давно я не видела картин душою, не слышала чужих мыслей. И здесь, сейчас во мне - в моей чистой и огромной душе - бесконечная стена плача всего человечества: тех, кто умер; тех, кто живет; и тех, кто еще не родился. Я страдаю за них всех, я бы многое отдала - то, что осталось, - чтобы выполнить их просьбы, уменьшить их боль хотя бы на часть. Почему я не слышу их смех? Почему во мне огромное страдание? Неужели из одного страдания состоит этот - не спорю: жестокий - мир? Прекратятся ли эти слезы - водопадом, прямо на мое проткнутое со всех сторон сердце?

Я так боюсь сойти с ума сейчас. Мысли носятся в голове, как испуганные штормом чайки. Не спасает ни сон, ни явь: мозг постоянно что-то генерирует. Он совсем разучился не думать. Теперь я точно знаю, что мысли очень похожи на звезды: они так же шумят, если внимательно прислушаться. Они - и мысли, и звезды - наполняют голову от края до края, каждый угол - вплоть до атома нейрона - забит тугим, без единого просвета, веществом. И возможно, если я напишу хоть что-нибудь, хоть как-нибудь подвергну ЭТО анализу, череп не разлетится вдребезги, забрызгав звездными мыслями руки и юбку.

На улицу выходить нельзя - чувствую, если встану на воздух, заполненный конфетной сладостью листьев, рухну на колени и выплюну душу под ноги первому встречному. Душа моя большая, так что мучиться буду долго. Выплюну, прижмусь щекой к мокрому от утра асфальту и с улыбкой на губах умру. А прохожий станет рассматривать перламутровое чудо возле ботинок и опоздает на работу: опять выговор, "это в последний раз!", "лишение премии!" Нельзя так поступать с человеком. Нельзя.

По венам струятся стихи: на каждую ситуацию у меня несколько цитат, и я даже не предполагала, что такое может быть и что от этого можно устать. Стихи не сочиняю - боюсь умереть, не дописав. Причем я уже запуталась, где - мое, а где - строчки из Космоса: из-за постоянного озноба все смешалось в доме моей головы. Болезненно, на грани/за гранью, жидкий мозг подпирает если не Вселенную, то точно - планету Земля. Прошу Господа подарить кислорода и очередной план Спасения.

Никак.

С Гением не непросто. С Гением - никак. В этом причина его и счастья, и несчастья одновременно. Он не такой, как все - все, что выходит из-под рук его, переливается гранями божественного и истинного. Так дышит в наш мир Господь. Да, это Его судорожное - полное красоты и любви - дыхание. Гений и его Господь - плечом к плечу. А вокруг - никого.

И совсем неважно другому, что в Гении не только Бог, но и Человек: он плачет, он злится, он смеется. Он дорожит и той, и другой сущностью, но, как правило, вторая - гуманистическая - страдает. Иногда она и вовсе опустошена - в сосуде, отвечающем за земное, свищет ветер заброшенности и ненужности. Нет, не потому, что Гений слишком велик для этого - помешанном на еде и сексе - мира: хотя и поэтому тоже. Пусть все дело в людях, пусть они такие неправильные - многого не видят, главное другое - по причине, касающейся других, Господь - пусть и в лице гениального человека - страдает. Ничего со времен Христа не поменялось. Ни капли не утекло. Разве что, копья стали словесными, и ран от них не видно. Но они - есть.

Христос был выше всех. Не думаю, что Ему хотелось человеческого к себе отношения - Он с детства знал, что является жертвой, и пронес это знание до финального креста. Гении - стоящие намного ниже Христа - не хотят умирать: ни в 24, ни в 27. И если это случилось, значит заранее было решено: "Он умрет рано, иначе будет только хуже. Он уже принес свою истину". Остальные гении хотят жить, более того - они пытаются стать более земными, начинают интересоваться главными "китами" современного человечества. Они жаждут жизни - "Это гениально!" не заменит человеческой руки. Возможно, гений бы согласился ЛИШЬ на второе. Многословность (или немногословность) о его творчестве приближает его к невесомости, напоминает о смерти, которая все время дышит в спину. Вряд ли ему в спину дышит счастье. Он почти собачьим чутьем знает, что Цивилизация истребляет неугодных, тех, кто опережает ее развитие - так сказать, зачем бежать вперед паровоза? И я не понимаю тех, кто бежит от этого мира: покрывается толстым слоем колючек, надевает сверху панцирь, чтобы наверняка. На его месте я бы кричала: "Не уходи от меня! Не сбегай! Неужели тебе не страшно, что меня истребит Цивилизация? Задавит автомобилем или деревом - сегодня, завтра? Неужели так трудно быть рядом до конца - приковать себя ко мне цепью? Неужели твои собственные страхи и эго важнее?"

И бегут. Бегут, не оглядываясь. Чума гениальности - чума одиночества. Забывают имена, пароли, явки. Находят других, жмут им руки, смотрят в глаза - интересно, что же они видят в них? Вращается ли в них планета Земля? Каждое желание - будь оно даже одурманивающим по самое "не хочу" - заканчивается, и лишь все, что касается гения, вечно: Господь никогда не кончится, Господа хватит на всех, только вот проблема - никто не нуждается.

Я скучаю по дикой - именно дикой, необузданной, безумной - гениальности. В голоде и холоде гении собирались в стаи, переворачивали с ног на голову больной революцией мир. У одних - революция мышления, у других - политическая. Разве справится первая со второй? Да вот, кажется, справилась: читают, любят, рыдают на могилах, учат наизусть, как самую дорогую - только для него сотворенную - молитву. И я бы в голоде и в холоде - с ними: делила последние свечи и керосин, затыкала бы разбитые окна и месила в дырявых сапогах грязь. И убивала бы себя, спасая их.