Странный, конечно, режим дня. Не спишь всю ночь (раньше в такие ночи я перечитывала стихи Цветаевой про бессонницу, чтобы обеспечить себе, так сказать, 3D и поддержку; больше всего, конечно, поддержку), засыпаешь под утро, спишь часа 4, делаешь дела (в состоянии вареной картошки), а потом снова заваливаешься, уже часов на 5, чтобы в совокупности было 9. Вечером снова 2-3 часа в бреду (не могу назвать это сном, и все кажут какие-то странные картинки; сегодня я была американским летчиком), чтобы всю ночь провести за сериалами, руганью на собак, которые лают на мужиков, ищущих под забором закладки, и мыслями о смысле бытия. Но слава Всевышнему, в перерывах между всеми этими безобразиями я пишу. Это же надо момент словить — чтобы было недостаточно сонно, достаточно бессонно, не хотелось есть и пить, не после еды, не после, Боже упаси, душа, с должной степенью говорливости и юмора. Вот говорливость — одно из самых сложных условий. Я иногда, чтобы войти в это состояние, наговариваю людям голосовые сообщения. Во-первых, так можно понять, хочется ли тебе обращаться к словам, не тошнит ли. Во-вторых, понимаешь, имеется ли свобода говорить/писать всякую чушь. К слову о свободе, недавно я вывела рабочую формулу моего творчества: надо чувствовать свободу и несвободу одновременно. Свобода даст тебе силы идти (точнее — дурость идти; недюжинные силы абсолютного дурака). Несвобода же заставит тебя каждый раз делать все лучше и лучше, потому что ты все еще в заложниках у прошлого, где изо всех углов тебе говорили, что ты ничего такого потрясающего не делаешь, так, писюльки какие-то (а ты, десятилетний, уверен, что в этих «писюльках» есть зерно таланта — только как это докажешь, когда все воротят нос?). Главное здесь — не скатываться в ту или иную сторону, а держать баланс, гореть и тушить этот огонь одновременно. Доброе, короче, утро.
Комментариев нет:
Отправить комментарий