Переводы Шекспира

Сонет 97

How like a winter hath my absence been
From thee, the pleasure of the fleeting year!
What freezings have I felt, what dark days seen!
What old December's bareness every where!
And yet this time removed was summer's time,
The teeming autumn big with rich increase,
Bearing the wanton burthen of the prime,
Like widowed wombs after their lords' decease:
Yet this abundant issue seem'd to me
But hope of orphans, and unfathered fruit,
For summer and his pleasures wait on thee,
And thou away, the very birds are mute;
Or if they sing, 'tis with so dull a cheer
That leaves look pale, dreading the winter's near.

****

Зима в миру похожа на разлуку
С тобою, радость мимолетных дней!
Я льда и тьмы испытываю муку.
Декабрь раздетый - по ее вине.

Настанет лето - для потехи время,
И осень - вестник скорого конца.
Вдова несет спасительное семя, -
Весною разродится без отца.

Созревший овощ или фрукт осенний -
Сирот надежда обрести приют.
Мир стал похож на храм без песнопений,
Ведь птицы в небе больше не поют.

Коль запоют, от звука грустью веет,
И лист от страха перед холодом бледнеет.

***

Сонет 130

My mistress' eyes are nothing like the sun;
Coral is far more red than her lips' red;
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head.
I have seen roses damasked, red and white,
But no such roses see I in her cheeks,
And in some perfumes is there more delight
Than in the breath that from my mistress reeks.
I love to hear her speak, yet well I know
That music hath a far more pleasing sound;
I grant I never saw a goddess go -
My mistress when she walks treads on the ground.
And yet, by heaven, I think my love as rare
As any she belied with false compare.

***

Глаза любовницы моей не ярче солнца.
Коралл - краснее губ ее, ну что ж.
И грудь - темна, коль белым снег зовется.
И волосок ее на проводок похож.

Ковры я видел с розами в узорах,
Но нет тех роз с ее цветущих щек.
Чудесных ароматов целый ворох,
Конечно, слаще, чем ее душок.

Люблю ее бормочущей в тревоге,
Но есть еще приятней голоса.
Клянусь, не видел, как богиня ходит, -
Идет она, и я надеюсь сам,

Что не сравнится с лодкою река
И что любовь моя, о Небеса, редка.

***

Сонет 147

My love is as a fever, longing still
For that which longer nurseth the disease,
Feeding on that which doth preserve the ill,
Th'uncertain sickly appetite to please.
My reason, the physician to my love,
Angry that his prescriptions are not kept,
Hath left me, and I desperate now approve
Desire is death, which physic did except.
Past cure I am, now reason is past care,
And frantic mad with evermore unrest,
My thoughts and my discourse as madmen's are,
At random from the truth vainly expressed:
For I have sworn thee fair, and thought thee bright,
Who art as black as hell, as dark as night.

***

Любовь моя как лихорадка: жаждет
Того, что пища для ее огня,
Но пищи нет, и с днем все больше каждым
Любовь взывает, мучая меня.

Я очень болен, но рассудок лечит.
Больной ему достался хоть куда.
Мой врач сбежал, и без ответа речи
О том, что страсть - смертельная беда.

Неизлечим, любовью обезвожен.
Рассудка нет. И как себя спасти?
Наверное, теперь я просто должен
Безумца крест до смерти донести.

Надеялся, ты свет в моем саду,
Но ты как ночь, царящая в аду.

***

Сонет 153

Cupid laid by his brand, and fell asleep:
A maid of Dian's this advantage found,
And his love-kindling fire did quickly steep
In a cold valley-fountain of that ground;
Which borrowed from this holy fire of Love
A dateless lively heat, still to endure,
And grew a seething bath, which yet men prove
Against strange maladies a sovereign cure.
But at my mistress' eye Love's brand new fired,
The boy for trial needs would touch my breast;
I, sick withal, the help of bath desired,
And thither hied, a sad distempered guest;
But found no cure: the bath for my help lies
Where Cupid got new fire - my mistress' eyes.

***

Лежит Амур, в своем пожаре спит.
Проверить светоч хочется Диане,
И вот огонь уж больше не горит,
Погас в воде, в изысканном фонтане.

Бурлит вода - священный кипяток,
Огнем Амура вызвано кипенье. 
Ныряют люди в пламенный поток:
Больное сердце просит исцеленья.

Унылый гость, любимую желая,
В фонтан нырнул, но боли не ушли.
Как, Купидон, остановить страданья?
Ужель угас огонь всея любви?

Любимой взгляд - как тысяча свечей.
Зажег огонь он от ее очей!



Перевод - Кристина Лужина

Переводы Рильке

Ich liebe meines Wesens Dunkelstunden,
in welchen meine Sinne sich vertiefen;
in ihnen hab ich, wie in alten Briefen,
mein täglich Leben schon gelebt gefunden
und wie Legende weit und überwunden.

Aus ihnen kommt mir Wissen, dass ich Raum
zu einem zweiten zeitlos breiten Leben habe.
Und manchmal bin ich wie der Baum,
der, reif und rauschend, über einem Grabe
den Traum erfüllt, den der vergangne Knabe
(um den sich seine warmen Wurzeln drängen)
verlor in Traurigkeiten und Gesängen.

 22.9.1899

Люблю, когда темнеет бытие,
В него, как в письма, чувства окунаю.
Письмо - из жизни прожитой, я знаю:
Легенда о себе напоминает мне.

Из них я чутко знания ловлю,
Как жизни вечность пережить, но дважды.
И вот я древо; проходящий каждый,
Заслышав, как листвой своей пою,
Томится грустью с песенною жаждой.

Спит мальчик подо мной в холодной яме.
Я обниму его нагретыми корнями.

***

Pont du Carrousel

Der blinde Mann, der auf der Brücke steht,
grau wie ein Markstein namenloser Reiche,
er ist vielleicht das Ding, das immer gleiche,
um das von fern die Sternenstunde geht,
und der Gestirne stiller Mittelpunkt.
Denn alles um ihn irrt und rinnt und prunkt.

Er ist der unbewegliche Gerechte
in viele wirre Wege hingestellt;
der dunkle Eingang in die Unterwelt
bei einem oberflächlichen Geschlechte. 

1902/03

Мост Каррузель

Слепой, ногой пустивший корень в мост,

И сер, и сед, как пепел от Помпеи.

Как всё, что во Вселенной, по идее,

Песчинка он средь полуночных звёзд,

И то сеченье, что в миру довлеет,

Когда светила катятся без цели.

Он праведник, застывший на путях,

Которых у него побольше сотни.

Он дверь в полу под гнездышком утят,

Которая скрывает преисподнюю.

***

Herbst 

Die Blätter fallen, fallen wie von weit,
als welkten in den Himmeln ferne Gärten;
sie fallen mit verneinender Gebärde.

Und in den Nächten fällt die schwere Erde
aus allen Sternen in die Einsamkeit.

Wir alle fallen. Diese Hand da fällt.
Und sieh dir andre an: es ist in allen.

Und doch ist Einer, welcher dieses Fallen
unendlich sanft in seinen Händen hält. 

11.9.1902

Осень

Желтеют листья, падают в садах,
И в тех садах, что райскими зовутся.
Нам, одиноким, некуда приткнуться:
Земля в ночи, как камень - на гробах.

Увянет всё. Рука, что пишет стих,
И та, что свечкой совершает бденье,
И лишь Один подхватит нас в паденьи
И на ладонях оживит своих.

***

Einsamkeit 

Die Einsamkeit ist wie ein Regen.
Sie steigt vom Meer den Abenden entgegen;
von Ebenen, die fern sind und entlegen,
geht sie zum Himmel, der sie immer hat.
Und erst vom Himmel fällt sie auf die Stadt.

Regnet hernieder in den Zwitterstunden,
wenn sich nach Morgen wenden alle Gassen
und wenn die Leiber, welche nichts gefunden,
enttäuscht und traurig von einander lassen;
und wenn die Menschen, die einander hassen,
in einem Bett zusammen schlafen müssen:

dann geht die Einsamkeit mit den Flüssen... 

21.9.1902

Одиночество

Все ливни одиночеству сродни,
Над морем слёзы горя выливают.
По истеченью, как всегда бывает,
На город вдруг обрушившийся Нил
Стремится вверх - к тем, кто его родил.

Внизу дождливо. Улиц поворот
Не скроет потерявшегося друга,
Который молча стонет от недуга, -
Его любви, - и вновь кривится рот.

Друг друга ненавидящие долго
Под тяжестью супружеского долга
В кровать идут, чтоб спать вдвоем навеки.
И дождь идёт, и утекают реки...



Перевод - Леди Абсурд