Капсула

Ре смотрит на Зе с балкона. Красное платье. Красные губы - улыбается. Зе на сцене (не концерт, сборная солянка), бегает, поет, заменяя некоторые слова. После берут интервью, в зале.

Журналист: "Вы видели, что Рената смотрела на вас?"
Она: "Да".
Журналист: "И что думаете?"
Она: "Что думаю? Что думаю? Звонить ей буду, вот что".

Следующий эпизод. В обработке видео из нарезок с девушками. Лежат на матрасах, избитые. Синяки, кровь.

Виртуальная железная дорога. Мчусь по ней. Быстро-быстро. Минуя отметки.

Информация валится водопадом. Мне все пишут. Очень много. Слова, слова, одни слова. Не успеваю отвечать.

Просыпаюсь. Настраиваю глаза. Онемела нога, будто ее и нет совсем. Дикая боль внутри. Нашариваю таблетку обезболивающего. Иду на кухню. Ставлю миску с водой на газ - чайник пуст. Завариваю мутный чай. Достаю яблоко - из нормальной еды лишь сосиска в жире. Но боль еще не утихла. Яблоку судьба лежать огрызком. Не люблю, но надо что-то съесть. Чай заставляет ноги подкоситься. Собака скулит, требуя выпустить на улицу. Встает мама, думает, что утро. Показывается и уходит. Давно так не было плохо. Покидают последние силы. Жар. Еле бреду до кровати, падаю на нее. Боль утихает, и становится чуть легче. Но побаливает горло - ангина машет ручкой. А я ведь из дома и не выхожу никуда. Редко. Наваливаются на плечи тупость и депрессия. Почему я вечно себя обвиняю в недостаточном уровне таланта? Когда это закончится? Почему никто не интересуется тем, кто я есть и что люблю? Что для этого надо сделать? Стать "как все"? Есть ли они, эти "как все"?

Любуюсь напряженными сухожилиями - что-то в этом есть. Мужественность, сила. Вспоминаю, что истинный автор - оно. Ищу свой пол. Не нравится быть ни мужчиной, ни женщиной. Мама: "Мужская футболка? Но ты же девушка!" От слова "девушка" морщу нос. Через несколько дней мама покупает мужской спортивный костюм - себе. Время подкалываний пришло. Мы как подруги - все путем. Вечная критика поперек больного горла. А еще: "Пиши, как все. Тебя не читают, потому что ты пишешь заумно". Доказываю свою позицию, цитируя себя же в последнем интервью. Она: "Ты говоришь сейчас, как Литвинова. Та - тоже... И неизвестной так бы и осталась, но она же актриса, поэтому о ней и узнали". Хмыкаю. Знала бы она... Эх, ладно. Такое сравнение хотя бы не портит настроение, совсем наоборот. Бабушка: "Настька [бывшая лучшая подруга] не звонила?" Я: "Нет". Хочется ответить бранью, мол, сдалась она мне, пошли все бывшие подружки семимильными шагами. Все потому, что мать ее выпросила номер моего телефона. Слава Богу, никто не звонит. До добра это никогда не доводило.

Пишу без остановки, заглушая боль, которая возвращается и начинает метаться по всему телу. Боюсь, остановлюсь и умру. Спать не выйдет. Что же еще делать?

Пишу в никуда. Хочется взять душу за волосы и выбросить из собственного тела. Если бы я могла впасть в припадок, я бы впала. Но ничем подобным не болею, лишь иногда льет из носа кровь и адски болят кисти рук, так, что невозможно что-либо делать.

Спасаюсь тонной музыки. Вспоминаю, как мучилась от приступов паники. Один раз накрыло в автобусе. Еле доехала до города с учебы. Встретили родители (так совпало) и долго смотрели на меня, трясущуюся, на лавочке. А я вцепилась в волосы и сидела, качаясь. Вылитый псих. И сейчас что-то схожее. Боюсь слушать тишину - так я встречусь с собой, болью и депрессией. Паника наступает редко, когда ситуация выходит из-под контроля. Я начинаю раскладывать вещи по струнке или размеру. Долго и внимательно. А сейчас для этого слишком темно, поэтому вслушиваюсь в музыку DenDerty. Классный он, а тексты - один "маргариновый стержень" чего только стоит. Цитирую регулярно. Однажды, когда я слушала его в больших наушниках, меня чуть не толкнул под машину школьник ростом по плечо, обвиняя в том, что я гот. И ответить ведь не смогла, а то не дай Бог, бросила бы его под колеса. Дело было на обочине. Вот почему я не хочу работать учителем. Нынешние дети - сволочи. Их не спасти. Мало того, они бьют друг друга, ходят в туалет в урны, воруют еду и посылают на хуй техничек. Младшие. Ангелы? Вот такая у нас школа.

Сегодня заявила матери, что стены меня убивают и скоро убьют окончательно. Она махнула рукой. А я сидела на кухне и сожалела о том, что не курю.

Лечу куда-то. Вниз. Сама знаю это. Мне нужна квалифицированная помощь, но, видимо, до нее мне еще парочка тугих лет.

Осознала, что если бы не тексты, наложила бы на себя руки. Да кого это ебет? У нас тут мужик неродного сына убил и повесил. Думали, самоубийство. А ведь только из армии пацан пришел. Жалко. Столько мрет знакомых. В голове своя строчка: "И оплатить забыв проезд, мы прям в дороге стадом умираем". Стадом, вот именно.

Критика... Вернусь к злобе жизни. Если бы критиканы знали, как я отношусь к собственным текстам, а именно посылаю на хуй и смеюсь, то они бы перестали так яро на меня нападать. Публикую с мыслью "Хуй знает что". Перечитываю: "Сносно". Иногда: "Занятно". Забываю. А уж если вспоминаю, то только со стыдом - всегда. И хочется любить, ценить. Но голос за спиной шепчет: "Это хуйня, и не спорь". Я соглашаюсь. И пишу ведь не для того, чтобы поразить. Чтобы не умереть, заглушить физическую и душевную боль.

А болит постоянно. И тут только одна фраза в оправдание: "Мне 23 года, никто не хочет меня видеть, слушать и вообще знать". Я не мейнстримная малолетка, а человек страдающий. Хомо Психопатус. Вот и пожинаю плоды из пустоты. Незря же сей блог так назван.

Мои руки опустились настолько, что ими можно обернуть Землю пару раз.

Очередной текст отнял у меня саму себя. Было легче, а сейчас я закончу его и буду мучиться собственной экзистенцией. Она вечно ноет и чего-то требует. Дерьмовая сущность. Хочу жить отдельно. Вышлите капсулу для души.

Не было

Сегодня во сне я снова сочиняла музыку: на гитаре и барабанной установке. В голове. Еще боялась сие чудо забыть, потому что очень нравилось. Подарили три желтых цветка. Два человека. Две незнакомые пары рук. В одном из букетов было два цветка, в другом - один. И я думала, мол, как на могилку, нехорошо. Но в целом вышло три, и я успокоилась. Еще сны намекают, чтобы я жертвовала собой ради тех, кто надо мной смеется. И якобы именно так я поднимусь в гору. Кричат практически.

Волосы скоро дорастут до пояса. Вот когда дорастут, обращусь в хиппи. Буду курить травку, спать со всеми подряд и бряцать на гитаре под деревом.

Я пепел. С каждым днем меня все меньше и меньше. Ощущение, что ветер непонимания вечен.

Отказываюсь от тепла и закрываюсь на ключ. Думала, что найду с обществом одну нить, но, видимо, не судьба. Устала видеть ситуацию, когда поверхностный текст без смысла - на вершине мира сего, когда совершенно обычная персона лет пятнадцати гораздо интереснее таланта. Это абсурднее квинтэссенции абсурда... Я никому ничего не должна. Отныне. Было добро - не оценили. Возвращаюсь к своей холодной и циничной сути. Ледяной пустырь снова во мне.

Больше молчать, ничего не ждать и ни в коем случае не дружить.

Я уезжаю. Завтра. К человеку, который всегда будет рядом. Ему я могу рассказать всю себя, не боясь осуждения. Остальных не существует. Остальные слишком много потребляют и ничего не дают взамен. Так нельзя. Это слишком... Эти немногочисленные слова слишком фантомны. Исчезают, когда только притронешься. А все потому, что не было их, как и не было понимания в этом пустом мире. Я не существую, а если мелькала в ваших мыслях, то лишь по причине вашего неправильного пути. Прищурьтесь - впереди машет рукой серость.

А меня нет. И не было никогда.

Человеки и те, кто ими не являются

Этот день был очень насыщенным, поэтому начнем... С начала.

ПОПУТНО

1. В прошлой жизни у меня был паблик, в который я лила свою ненависть. Сейчас, перечитывая его, я иногда смеюсь - вещи там встречаются достойные. Но я все же не та. И даже стыдно упоминать о том, что было в тех коротких строках. Я ведь жила ненавистью, она давала силы передвигать ноги, защищала от презрения в мой адрес. А теперь это прошлая жизнь, и я не умею ненавидеть с той же страстностью, в сердце моем преобладают любовь и искренность. Не знаю, плохо ли, хорошо ли, но я растоптала собственную гордость и до сих пор ее топчу.

2. Вернулась в прошлое и сделала выводы. 818 подписчиков на КФ за 4,5 месяца. Машина времени - сайт Internet Archive.

3. Поговорим на тему предвзятости и объективности? Меня всегда интересовало, почему некоторые настолько однобоки: не любят человека, поэтому заранее все из его рук и уст считают дерьмом. Может, лучше включить мозг, объективно поразмыслить, расставить все акценты - без участия собственного отношения? Видимо, первых из "Это Спарта!" (мой рассказ на КФ, удален) - зараженных фразой "Лишь мне известна истина, а вы все недоумки" - больше, чем мне когда-то казалось. Чума прогрессирует.

4. Разозлишься, сожмешь кулаки, побежишь по дому с криком "Какие же неправильные кумиры и идеалы у многих!", после сядешь, раскинешь мозгами... И поймешь, что каждому свое, что в тренде избитое и простое, что многие привыкли ползать, что ЭТО их абсолютно устраивает. А Время прошепчет: "И так всегда было".

5. Интересная тема - "дистанция", особенно если не в контексте спорта, а по отношению к обществу, к творческой его части. Панибратство - хорошо ли это для общения, допустим, автора и читателей? Когда все свои, ведь можно скатиться в претензии, и это ой как распространено. Понаблюдая за кое-кем, начинаю думать, что "читатель, знай свое место" как никогда работает. Не говорю, что это истина. Это просто РАБОТАЕТ. Но это ж какой скотиной автор должен быть...

НЕМНОГО О ТЕКУЩИХ СОБЫТИЯХ

На "Фикбуке" меня теперь нет! Не потому, что вожжа под хвост попала и я вдруг решила удалиться, а потому что забанили до 8 ноября. За провокацию. Да, из-за той самой работы про Спарту. Ее удалили. И нет, я не ругаюсь матом на администрацию сайта. Бог ей судья. Просто работ не ожидается. Ни-че-го. А если и появится что-либо, то в блоге. Поэтому, отчаянные, изредка можно промониторить. Долго и упорно, ведь разбанят меня перед поездкой в другой город, перед концертом Z. Боюсь, аккаунт останется заброшенным.

Очень символично, что в этот вечер, когда зло восторжествовало, у меня взял интервью интернет-журнал "Zонт". Обратите внимание на букву, ага. Очень мило побеседовали. Интервью появится в конце следующей недели.

Уже забыла, сколько раз меня банили - сбилась со счета, но в этом есть свой плюс. Это всегда громадный всплеск вдохновения. Поэтому в груди бьется очередная идея.

Некоторые читатели помахали мне ручкой, обвинив в высокомерии и тупости. Что ж, мне до их "гениальности" расти и расти. Так что, если есть претензии, вы спокойно можете отворачиваться и читать других авторов.

Спасибо всем за отзывы по поводу видео. Очень приятно. Ссылка на видео с ответами на вопросы читателей: https://www.youtube.com/watch?v=8MdfKagGoLg 

Есть вопросы? http://ask.fm/LadyAbsurd

РЕФЛЕКСИЯ "ЧЕЛОВЕКИ И ТЕ, КТО ИМИ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ"

Сначала хотела написать рассказ, потом фанфик, а теперь да здравствует рефлексия. Спонсор рефлексии - Земфира, которая, кстати, прошла во второй тур голосования по версии EMA, став лучшим российским исполнителем. Честь и хвала! Рефлексия не значит нытье, но если оно проскользнет, то уж прошу извинить. Вот смотрю я на последние дни трезвым взором и хочется взять веревку, табуретку и... съебать на Марс, прицепившись к ракете. Столько дерьма не видел мой глаз с момента, когда в детстве я чуть не нырнула в деревенский туалет. Да ладно бы оно было настоящим, а тут ведь словесный понос. Не открою Америку, но КАКИЕ ЖЕ ЛЮДИ ЗЛЫЕ. И дело не только в злости. Причем я веду речь только о русских - с ними приходится иметь дело. С теми, кто живет в России. Те, кто читает мое творчество за рубежом, мягко говоря, в восторге. И это люди с сердцем, с открытой душой. Считают меня замечательным автором, лучшим среди элиты в виде Улицкой, Пелевина и Петрушевской. И привожу я это не для хвастовства, а для контраста. Но, блять, Россия - это диагноз. Нет, конечно, есть ценители, но их ОЧЕНЬ мало. Что у русских с оценкой? Абсолютное непонимание, неприятие, ненависть - и чем больше пишу, тем чаще с этим встречаюсь. Слушая Земфиру, я думаю: "А как же она не сломалась?" Я смотрела интервью 1999 года, где ей хамили в прямом эфире. Говорили, что забудет страна через пару лет. Так и хочется прокричать им сквозь толщу лет: "Схуяли?" Я не такая сильная, как она. И от композиций Цоя реву временами. Вот и сейчас, обида режет горло, хочется все бросить, опустить руки, сказать: "Сдалась! Отдаю земле тело!" Я по натуре совсем не такая, какой хочу быть. Учу себя любить, выслушиваю плачи в жилетку, глажу по голове, успокаиваю. Отвечаю добром на зло, не срываюсь и учу других не срываться. Но я же мизантроп, я ненавижу это тупое общество, стадо мещан и псевдоинтеллектуалов. Я готова расстрелять любого, кто напишет "много на себя берешь, высокомерная сука". Да, практически так и пишут, хотя есть разные варианты, но подтекст один. И, накачивая свой резервуар ненавистью со стороны других, я могу выплеснуть ее на тех, кто обращается с душой - нечаянно, конечно. И мне так осточертело делить всех на тех, кто с душой, и тех, кто с дерьмом вместо нее. Хочется послать всех. И не потому, что во втором случае заслуженно, а потому что я заебалась, устала бороться с теми пидарасами, кто хуярит на меня жалобы с изрядной регулярностью. Пыталась даже подружиться с одним человеком - и что вы думаете? Посчитали меня высокомерной и непонимающей ничего. И так хотелось послать человека на хуй, вот прям очень хотелось. Но не стала - закон Божий и все такое. А ведь я молчала в тряпочку, слушала, а о себе - ни-ни. Мне было легче, когда я посылала всех без исключения. Было легче, пусть я и не права была. Сейчас все закручивается узлом и давит шею. Еще лучшая подруга вспомнила обо мне - ее мать передала моим родителям некое словесное послание. Спустя год после нашего последнего "пересечения". Вот такие у меня друзья и доброжелатели. В огромнейших кавычищах.

Но сдаваться не собираюсь. Буду творить и дальше, ибо это самое главное в моей жизни. Наверное, поэтому так больно. И мама, желающая мне быть "как все", этому не помеха. "Она вот может критикануть..." Но это мама Ренаты. Моя же сразу нокаутирует. Думаю, наши матери - одного поля ягоды. Я сказала ей, что не буду прогибаться под общество, писюкая то, что он будет хавать. Я ПРОСТО НЕ УМЕЮ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. Я не умею молчать, когда надо говорить. Не умею штамповать низкосортные работки. Не умею быть "как все".

Невольно переношусь в то время, когда училась в университете. Ужасное время в моей жизни. Потому что там мой врожденный эпатаж принимали за выпендрежность: все делаю по-своему, и форма не та, и образы, и "ты поняла сама, что только сейчас сказала?" Да, я не умею прощать. И не хочу прощать, потому что, если бы все это прощала, то не стала бы той, кем я сейчас являюсь. И в детстве мои рисунки не брали на конкурсы, потому что "это взрослый рисовал!" И красивыми были все, кроме меня. И любили не меня. И что? Простить всех? И вот теперь одноклассники (парни) ноют, мол, ай, какую красотку не заметили, будешь встречаться со мной? Разбежалась - видите, как волосы развеваются на ветру? Поэтому с улыбкой все отправляются в корзину с надписью "На хуй". С самой счастливой улыбкой.

Боже, сила слова волшебна. Я так паршиво чувствовала себя час назад, а сейчас воспряла духом. Лучший друг мой - я сама. Все молчат. Редко кто поддержит. По крайне мере, у меня таких только два человека - спасибо им великое. И жду от других - вы же читаете! - но тишина. Это когда человек корчится на дороге, а все проходят мимо. Вот поэтому я принимаю каждое письмо с "Держитесь!" в штыки - потому что редко, аж до слез.

Надо знать себе цену. Вот что я себе посоветую.

И небольшой эпизод в завершение... Шли с девушкой по ночному городу. Огромная луна над головой. Холод дикий. Черные люди - туда-сюда. И я под практически голым ясенем: "Чем больше смотрю на людей, тем все больше верую в то, что я не человек".

Та, которая уже не я

Вернувшись к написанию романа после недельного перерыва, поймала себя на ощущении, что роман этот, находясь еще в начале своего пути и не обладая изысками в виде витиеватых описаний - все в нем предельно аскетично, имеет атмосферу, которую я с теплом храню в сердце: атмосферу девяностых в провинции. И даже песни из этих времен, которые я периодически переслушиваю, очень органично вписываются в фон: "Комбинация", Крис Кельми, Игорь Тальков, Виктор Цой... Они оттуда, откуда и выходит мой еще новорожденный роман. Самое главное, что я постоянно держу эту атмосферу с собой. Вот уехала на неделю, не писала и вернулась. Вернулась и вижу, что получилось то, чего я хотела. В романе. Хаос, драки, унижение, дети сами по себе, алкоголики, сплетни, измены, бедность, грязь... И среди всего этого живо чувство, люди умеют любить, когда кажется, что сердце на всю жизнь черство. И рассказы мои, в частности и честности, об этом. Я не хочу расставаться с прошлым, хочу страдать, обняв себя, голодную, восьмилетнюю, ночующую у соседей, за плечи, хочу стирать слезы невидимой рукой. Хочу пережить всю ту боль еще раз и еще, чтобы понять, насколько я счастлива сейчас, сколько дало мне мое тяжелое прошлое. Хочу этими текстами поддержать ту, которая убегала из дома весной босая, в синяках и со следами удушения на шее. Я не верю в то, что она - это я. Она осталась там, страдать, выкупать этим страданием мое настоящее счастье. Поэтому я шепчу ей: "Я не забыла. Тебя полюбят. Тебе будут сопереживать. Подожди немного. Еще чуть-чуть". Хочу протянуть третьекласснице булку, когда из еды только кипяток. Дать кучу разноцветных карандашей, научить кататься на велосипеде, подарить целую автоколонну из игрушечных машинок, насыпать гору песка... Лишь бы она больше не плакала. Та, которая уже не я.

Интервью с Леди Абсурд

Lady_Absurd - опытный фикрайтер и писатель, автор множества работ по фэндомам "Lie to me", "Земфира", а также рассказов и стихотворений. После локальной войны на сайте "Книга фанфиков", где размещено большинство ее работ, и в группе "Ficbook confessions" многие читатели узнали, что к публикации готовится сборник рассказов "Туда". Но это не единственный проект - в планах публикация более объемного произведения, романа. Если с рассказами из сборника можно познакомиться на КФ или в блоге Lady_Absurd, то о романе читатели, возможно, не знают абсолютно ничего. Сегодняшняя беседа - не только о творчестве вообще, но и об этом большом произведении в частности.

- Доброго времени суток! Многие участники группы "Ficbook confessions" стали свидетелями (а может, и участниками) конфликта между Вами и некоторыми топовиками. Повлияло ли это происшествие на Вас? Если да, то каким образом?

Л.А.: Сказать, что конфликт не повлиял на меня, означало бы соврать. Поэтому говорю, как есть: конечно, повлиял. Поняла, что во многом ошибалась: в справедливости администрации сайта, в адекватности топовиков и их поклонников - как оказалось, этих явлений не существует в природе. Теперь с улыбкой воспринимаю клевету на Ask, например. Раньше бы это выбило меня из колеи на несколько дней. Еще узнала, что и у моего творчества есть поклонники. Так что есть и плюсы.

- Есть ли Ваш собственный, индивидуальный "рецепт" популярности? Что нужно сделать, чтобы стать известной?

Л.А.: Гением надо быть. Ну, или бездарем. Я вот уже не бездарь, но и не гений, поэтому и неизвестна. Сейчас поясню, если кто не понял моей логики. Гении рождаются с огромным потенциалом и, обладая мощной жаждой жизни и творчества, преодолевают все препятствия, добиваются всего, что хотят. Бездари же успешнее гениев, потому что: 1. их больше, поэтому их читает такая же публика; 2. за неимением совести идут по головам; 3. верят в фантом собственного таланта, чем заражают особей своего уровня; 4. не знают, что такое совершенствование, поэтому не могут выкинуть коленце, от которого у читателя отвиснет челюсть, то есть вечный штиль... Поэтому совесть мне мешает писать то, что будет "хавать" среднячок. Пишу то, что хочу писать. Иногда это находит читателя, и я этому радуюсь, конечно. То есть все пишется для себя, в основном. Исключение - статьи в помощь авторам, хотя и они служат систематизации собственных знаний.

- Тем не менее, многим на КФ пришелся по душе Ваш сборник рассказов "Туда". Множество положительных отзывов, оценок "Нравится", наград. Сколько рассказов Вы планируете в него включить?

Л.А.: Сколько влезет. Я же всегда могу выбросить что-нибудь. Многое неидеально.

- Расскажите, пожалуйста, о концепции сборника. Что объединяет рассказы в одно целое?

Л.А.: Объединяет их экспрессионизм и исповедальность. Что касается экспрессионизма, то это мотивы боли, детства, крика, безысходности, архаики, субъективное восприятие реальности. Исповедальность же заключается в том, что многое взято из реальной жизни, моей и не только, что каждый рассказ - это мой собственный крик от безысходности. Я же начала его писать не от радости, а от отчаяния. Накатило - и понеслось.

- Я видела не один отзыв о том, что читатели плакали, когда читали Ваши рассказы. Как Вам удается растрогать читателя, проникнуть в его душу, заставить сопереживать? Может быть, есть какой-то особый прием, секрет?

Л.А.: Об этом я написала в рассказе "Ангел мой". Те самые ниточки, которые подбираются на интуитивном уровне. Когда их набирается достаточное число, я перечитываю текст. И если чувствую, что дрожит/щемит/ступорит, то значит попала в точку, можно публиковать. Если текст (любой из моих рук) не вызывает эмоционального отклика, то он провален, поэтому стараюсь не халтурить.

- От рассказов - к роману. Почему вы решили взять за более масштабное произведение? Что Вас подтолкнуло к осуществлению этого замысла?

Л.А.: Бросила себе вызов, можно сказать. Есть идеи, которые не втиснешь в рассказ. Они, минимум, на повесть.

- Над чем сложнее работать: над романом или рассказом?

Л.А.: Над романом. До сих пор поражаюсь, как Кинг писал свои 180000 слов по 2000 в день. Три месяца - это же с ума сойти. Я мыслю совсем другими категориями, мыслю стремительнее, поэтому рассказы пишутся абсолютно без усилий.

- Банальный вопрос, но все же - о чем будет произведение?

Л.А.: О любви. Особой. Не той, которую привыкли видеть. О родственных связях, зове крови, наследственности. О детстве и боли в нем. О мечтах. О жажде жизни в провинции. И, прежде всего, о женщинах.

- Персонажи романа - кто они? Обычные люди или фантастические существа? Обладают сверхспособностями или ведут размеренную жизнь?

Л.А.: Хороший вопрос. Есть у меня идея, основанная как раз на способностях, хотя они в идее не главное. Но она пылится на полке. До лучших времен. Сейчас же я пишу чистый реализм, может, с капелькой мистики, для остроты. Я же как Алексей Толстой: сажусь за стол и часто не знаю, куда заведет меня голова. Основной сюжет еще в разработке, но ведь надо же дотянуть его до романа или повести, а это не каждому дано. Поэтому теперь есть, о чем подумать перед сном. Жизнь... Какая может быть размерная жизнь у персонажей МОЕГО текста? Онли приключения и хардкор - слушаюсь Кинга, который говорил, что эволюция героя - прежде всего. Но он же не может меняться, сидя в кресле.

- Будете ли Вы затрагивать "острые", злободневные вопросы - например, политические или социальные? Как Вы думаете, стоит ли писать только о том, что актуально? Есть ли шанс у "актуального" произведения пережить свое время и остаться в истории литературы?

Л.А.: Социальные вопросы затронуты будут, потому что текст, в частности, о провинции, а там людям несладко живется. Только писать о том, что актуально в социальном или политическом плане - не для меня. Да, авторы пишут, срывают лавры. Знают, на какую кнопку жать. Я же просто пишу, не рассчитывая ни на кнопки, ни на лавры. Ну, хочется мне почитать текст о провинции и любви, качественный, без водной философии с отступлениями по пять листов. Напишу и буду читать с удовольствием. В истории литературы останется то, что она сама выберет - не народ, ему свойственно ошибаться. Вспомним, что Пушкин во время жизни не был популярен, тогда читали легкие романчики, прямо как сейчас.

- Какую часть произведения - систему персонажей, сюжет, атмосферу или что-то иное - вы считаете наиболее важной и требующей самой тщательной проработки?

Л.А.: Все, что перечислено - главное. Только выставлять на первый план что-то одно нельзя, всего должно быть в меру. Персонажи должны быть интересными, со своей историей, мятежными душами. Сюжет - становление, поиск, эволюция. Атмосфера появится сама, ее даже звать не стоит. Надо лишь начать.

- Исключаете ли Вы что-то из текста в процессе работы? Отказываетесь ли от ранее придуманных деталей, сюжетных ходов, героев?

Л.А.: Если про роман, то если что и исключается, то только из головы, потому что начинает казаться нудноватым. Если про тексты вообще, то да, все, что можно отсечь, надо отсечь. Раньше жалела, ныла, мол, как отнять часть, это же кощунство! А сейчас рублю без раздумий. Сеча во благо.

- Думали ли Вы над названием? Каково рабочее название произведения?

Л.А.: "Три сестры".

- Можете ли Вы одновременно работать и над сборником, и над романом? Или для Вас лучше сосредоточиться на чем-то одном?

Л.А.: Могу, потому что голове необходим творческий отдых, то есть она должна переключаться на что-то иное. Я и над статьей новой думаю.

- К какому литературному направлению Вы бы могли отнести будущий роман? Опираетесь ли Вы на традиции классиков литературы?

Л.А.: Реализм. Традиции... Мне кажется, каждый автор, если пишет текст в реализме, по-любому будет опираться на традиции русских реалистов.

- Надеюсь, я Вас не сильно утомила. Итак, последний вопрос будет касаться формы. Одно время была мода на создание необычных произведений: романов-игр, романов-конструкций. Будете ли Вы экспериментировать с формой текста? Или повествование будет выдержано в традиционном стиле?

Л.А.: Все эти эксперименты - конвульсии постмодернизма. Ему же надо чем-то выпендриться, раз с содержанием беда. Хотя я очень люблю постмодернистов, но, как видите, и от критики не отказываюсь. Экспериментировать с формой не буду. Текст будет аскетичным, чеховским.

- Большое спасибо за такие развернутые и содержательные ответы! Была рада с Вами пообщаться. Желаю Вам успехов в творчестве, исполнения всех желаний, терпения и удачи!

Л.А.: Спасибо большое за интересные вопросы и пожелания. Если кончится терпение, обращусь к Вам. Надеюсь, одолжите чуток.

Леди Абсурд о Земфире

Можно, скажу? Может, скажу слишком самоуверенно. Может, это и до меня сотни раз говорили. Но я скажу. Можно?

О ней.

Почему музыка и слова Земфиры притягивают слух? Почему она как личность будоражит сознание, как минимум, всей страны? Почему ее так отчаянно любят и еще отчаяннее ненавидят? Все просто: в ней - каждый.

Девочка лет семи прижимается к железному забору, тянет руки к сцене. За ней прочно следит взор молодой матери. На концерт Земфиры ходят семьями. Девочка прыгает, показывает певицы большие пальцы, и та подходит к краю сцены. Я смотрю то на одну, то на другую. Мы - одно. Ребенок, точнее даже - подросток, тот, который на сцене, прыгает, бегает, крутится вокруг своей оси, забирая первые ряды в поток юной энергии. Подростки - те, которые возле сцены, захлебываются слезами, пропуская сквозь себя лирику, полную максимализма и любви. Они знают, что это о них. Чуть дальше оборону держит зрелое поколение, упивающееся стилем композиций, качеством звука и голосом, который не знает фальши. Медленно качается в такт, не прощаясь с разумом. Чуть позже: "Живем один раз!" И уже прыгает в общей массе. Женщина приходит домой, бросает сумку на стул и кричит, хватаясь за волосы: "Мама, это было прекрасно!" Старушка хмурится: "Ничего, что ты каблуки сломала?" "Да какие каблуки! Ты послушай! Это же чудо!" - женщина включает матери композицию из последнего альбома, и та задумывается, шепчет: "Как красиво... Очень". Что скажешь, женщины.

Земфира не знает одной стороны, точнее знает их все, но никогда не выберет одну - на всю жизнь. Она была всеми: подростком-бунтарем среднего пола, мужественной личностью в драной футболке и обворожительной женщиной в платье. Нельзя сказать, сколько ей на самом деле лет: она то дурачится, как ребенок, то ставит ультиматумы, как старший школьник, то мудрость вещает, как опытная женщина. И мы тонем. Мы находим то, что нужно нам.

А тот, кто не находит, потому что попросту глух с рождения, начинает ненавидеть гения. Всем иссушенным гневом сердцем, не знающим любви и красоты. Начинает ненавидеть и поклонников - "Живем один раз!" И все глубже уходит в лабиринт, у которого в центре лишь тупик, а не истина.

Она не такая, как все, еще с первого альбома. Она ни под кого ни разу не подстраивалась. Она всегда настоящая и любящая. И мы чувствуем силу этой любви, мы ловим волну и рождаем свою, не менее сильную. В ответ.

Спаситель (сон)

Несколько лет назад мне приснился сон, в котором я увидела Господа, точнее Его ступни, потому что Он сидел в кресле и никто не смел поднять взгляд, чтобы увидеть Его лик. Стояла я на коленях в одном из первых рядов, где все были одинаковы: в белых одеждах, с золотистым светом. Сегодня же мне приснился Спаситель, но важен даже не сам факт, что Спаситель явился и повел за собой людей, а реакция людей на Него. Было ощущение, что Он шел, чтобы стать жертвой. Представлял Он из себя обычного человека, никаких регалий, если только некоторая отрешенность и усталость. Шел Он по проселочной дороге, а за Ним плелись люди - с дарами и иконами. И я среди них, далеко от Спасителя. И тут дорогу накрывает волна, и она скрывается под водой, людей сразу смывает. Кричу: "Не бросайте то, что несете! Не бросайте иконы! Если уж на то пошло, плывите на них!" Плыву. Вижу, как некоторые со Спасителем обнаружили земляное возвышение и залезли на него отдохнуть. И вот я уже у этой горки, но никак не могу взобраться, прилагаю кучу усилий, но все тщетно. Опускаю руки, и течение прибивает меня к подножию возвышенности. Думаю: "Оказывается, для этого не стоило затрачивать усилий". Спаситель сидит в ряду с людьми. Все молчат. Я подхожу к Нему. "Скажи, что делать мне? Что делать?" - спрашиваю. Он: "А что у тебя есть?" Я начинаю перечислять бытовые вещи, замолкаю. И голова сама завершает: "...и одиночество". Следующий кадр. Старинное время. Поссорились две сестры: одна богатая, другая - нет. Богатая разговаривает со знакомой бедной сестры, причем одеты они, как купчихи. Богатая протягивает кусок хлеба: "Вот, передай для сестры". Я думаю, мол, сжалилась. Подруга берет его. И я читаю ее мысли: "Делать мне нечего - хлеб передавать. Займусь другим, а хлеб вон собаке выкину". Кадр - горбушка подового на земле. Я в мыслях: "Да как ты могла, а? Ей же есть нечего!"

И теперь хожу со странным ощущением, будто шла я не в том направлении все эти годы. И такая жалость ко всему, ко всем - огромная. Похожее чувство было, когда мне приснилась собственная смерть, когда вытирала слезы родителей, а те не видели меня, потому что я была душой. Тогда мне очень хотелось жить. Сейчас же хочется любить. Все, что имею, вплоть до тех вещей, которые перечисляла. Только вопрос об одиночестве остается открытым.

Я бегу

Сколько всего произошло в последнее время... Физически ощущаю мысли очнувшегося октября, запихивающего в каждый день столько событий, людей и мнений, что моя психика встает на колени и вопит о помощи. Но ее никто не слышит, даже я, заглядывающая внутрь собственной сути и обнаруживающая там "ничего". "Ничего" не колышет ни единой струны, не смеется и не плачет. Такое случается после продолжительной истерики. Только вот ее не было.

Наверное, так и должно быть, но это еще не значит, что так и будет. Тексты пишутся равнодушной рукой, и эта рука находит в том редкий вкус. Если бы она могла визжать, она бы визжала. Визжала и хлопала в единственную ладошу.

Даже темнота не может дать ответ, почему внутри тихо. Задаю ей вопрос, пялюсь в черную доску перед самым носом и проваливаюсь в пищевод сна. И когда меня изрыгнут без права на память, я вновь встречусь с собой, ковыряющей обои в углу.

Радует лишь способ избавления от скуки - книги. Читать, переваривать чужое сознание и усмехаться отсутствию того, что еще полгода назад могло радовать: природы, людей с их многословием. Сбросила с рук - и стало легче идти.

Весь этот год я выдавливала себя из скорлупы, вместе со стилем и мышлением. И вот смотрю я на то, что лежит в визжащей ладони, и должна хоть как-то отреагировать. Но "ничего" вдруг достает козявку и начинает ее пристально рассматривать. Хлопаю его по плечу и смотрю на календарь. Девятого мне пробьет по почкам двадцать три. Скорчусь, встану на колени, а оно разбежится и даст еще пендель. Вот такая у нас дружба со временем.

Чувствуете, как теплею? Допишу этот текст, распечатаю и проглочу. Чтобы рефлексия добралась и до желудка. Тогда точно избавлюсь от куска олова вместо сердца. Или лягу с коликами.

Кто-то занимается словесным рукоблудием, я же разгоняю мысли по углам и в одиночестве тереблю самооценку. Кесарю, как говорится. Одной рукой тереблю, а другой вытаскиваю из ленивого болота сборник рассказов, в последнее время ошарашивающий автора хлеще людского добродушия. Идей на целую аптеку, а создаю по пилюле. Причем за спиной то и дело раздаются взрывы - враг близко. Без моей слабости он звереет. А так - вылитый проповедник. Чтоб он лавровым листом в борще подавился, сука.

Знающие все и вся грозят пальцем, трясут подбородками: не так пишу, не так дышу, не так живу. По шагу в день сужают кольцо. А уши кивают на кусты, мол, сблюй их шепот, а то не дай Бог что-нибудь в голове останется. А та тем временем забивает досками щели, в которые так и норовят пролезть раздвоенные языки.

И я бегу. Но не в кусты, а к буквам и экрану. К тому, кого никогда не увижу. К тебе, читающему это по неведанной свету причине. Смотрю на тебя. Не пугайся темным кругов под глазами, ведь я не должна спать. За мной минируют целое поле - земля летит во все стороны. Так и норовит закопать.