Снова 6

В детстве (до десяти лет) я любила рисовать ночлежки с нарами, на которых спали бомжи. Рисунок состоял из ряда полок, на которых под тонкими одеялами, почти простынями, спали люди. За кадром истории оставался скромный ужин из похлебки и корочки хлеба. Некоторые выходили на улицу поговорить с теми, кто заглянул на огонек. Всегда была поздняя ночь. От лицезрения этой картины получала удовлетворение на грани физического. Чтобы добавить реалистичности, я сама души не чаяла в крайне диетическом супе (а он был часто, потому что детство было голодное) и сне под тоненьким одеялом. Уже во взрослой жизни, учась в университете, я испытала самый сладкий сон в моей жизни. Увезла почти все вещи из общежития. Остался только матрас. Спать хотелось очень, поэтому я разложила его на койке и легла, укрывшись... плащом.

Самая вкусная еда - приготовленная на костре, в котелке или в печке. И пусть не хватает соли. Ягоды и фрукты - с кустов, с земли. Ложка - обязательно деревянная. Кружка - железная, походная. Щи - черные, крупные. На весь дом одна керосиновая лампа. Это не начало двадцатого века, не голодомор, не война. А 90-е, начало 2000-х. В православном лагере идем в поход, варим суп в котелке. Бабушка собирает по сусекам муку и готовит в алюминиевой кастрюле самый вкусный хлеб, сунув кастрюлю прямо в печку, на горящие дрова. Все лето ходим в лес, собираем ягоды, после продаем их на трассе. И я ненавижу смотреть на сальные лица тех, у кого есть деньги. В лесу натыкаюсь на яблоню - теперь полные карманы яблок. Черные щи - самые грубые, жесткие, варить их надо долго. В щах ни масла, ни сала. Пара кусочков картошки - ловлю, ем, наслаждаюсь. В раннем детстве крошила в суп хлеб. Отдельно его не воспринимала. Вкус у размякшего на крупинки хлеба особый. Мама работает на хлебзаводе, каждую смену ворует для меня вкусные булки с сахарной пудрой (кладет их на плечи, как погоны, и так минует проходную). Чая нет - завариваем древесный гриб, чагу. Сахара нет - пьем простой кипяток, потому что смородиновые листья закончились (зима). В деревне на неделю отключили свет. Из закромов достаем лампу, жжем последний керосин. На рынке покупаю последнюю свечку (света нет у многих - разбирают!). Как делаю уроки, одному Богу известно. Иду до школы 6 километров пешком. Вокруг: реки, леса, поля, пара деревень. Бегают зайцы, кабаны, рыси, лоси, лисы. Дедушка из соседней деревни довозит на телеге. И все это время тихо играет радио, даже не песни, а спектакли.

Все детство (особенно) и юность меня не покидало чувство "сиротства, как блаженства". По ночам оно обострялось. Однажды я поймала себя на том, что чувство ушло. "Неужели оно ушло безвозвратно?" - возопила я в мыслях. Начала представлять картинки из детства, вспоминать-вспоминать-вспоминать, уходить - туда. Неужели ушло? Нет, что-то поднимается, ворочается в самом темном углу, расправляется во всю ширь свою. Ночь, снег, кружащиеся хлопья в темном небе, пустынная улица, все спят, и куда едет машина в три часа ночи, и куда бегут коты, Отче наш, иже еси на небеси... И мне, двадцатипятилетней, снова шесть.

Возвращение к себе

Никуда не хожу, нигде не бываю. Сегодня хотя бы погуляла в потустороннем мире. Проспала полдня. Когда засыпала, поймала себя на немыслимом ощущении: я была здесь (в сознании) и одновременно не здесь (ходила по потусторонним улицам). Перед тем как уснуть окончательно, подумала: "Это ж надо!"

Сны - это наши альтернативные жизни. В них и мы - альтернативные. Я уже сбилась со счета, сколько раз я просыпалась не той, которой являюсь в настоящем. Меняется все: поведение, слова, мысли, чувства. Эта временная замена происходит только в критические периоды, когда у настоящей меня нет больше сил. Тогда и меняемся с версией. Версия - намного сильнее. Интересно, кто выступает инициатором... А может, моей воли здесь совсем нет. Может, Кто-то, кто знает меня лучше меня, решает таким образом мне помочь. Однажды в мои мысли вторглась я из будущего (не та, которая из альтернативной жизни, а настоящая я, только из будущего) и так отчитала меня (себя в прошлом) за уныние, что стало совестно. Если коротко, она практически крикнула, что я дива. Я еще так удивилась: никогда это слово не употребляю. Поэтому и поняла, что мысль - не моя.

В том мире мне очень нравится. Я путешествую из пространства в пространство. Делаю это не очень умело, но учусь. Столько нужно концентрации! В одном из снов я проходила через портал. Была в городе, а очень хотелось побыть на природе. Так вот, перешла границу (с трудом), оказалась возле осеннего леса. Повосхищалась, подышала свежим воздухом - и обратно, в город. Кстати, когда перешла на то поле, удивилась, какое это пространство ясное, зрение было, наверное, стопроцентным. В городе ставила над своими способностями опыты. Чтобы купить еду, нужны были деньги. Я сконцентрировалась, но получить тысячу из воздуха не вышло. Дальше помню, как я говорю собеседнику: "Смотри, что сейчас будет!" И, сконцентрировав энергию в руке, начинаю ощущать в ней бумажку. Пятьсот рублей. Ощущение было такое, что я сотворила Вселенную. Счастье Господа. На еду, кстати, хватило.

Неделю назад приснилось, что я умерла. Точнее, не так. Приснилось, что я воскресла. Воскресла и вспоминаю, как умерла, как лежала в луже крови. Все меня видят, только почему-то не особо удивлены. Я говорю: "Как это могло случиться? Как я могу жить, ведь у меня есть могила?!" Они кивают, мол, да, мы тебя похоронили, могила действительно есть. Очень хотелось на нее посмотреть, но не хватило времени. Я целый сон выясняла, призрак я или нет. Все меня видят или только избранные. Оказалось, что все. Чувство во сне было невозможное: я жила, но ощущала себя мертвой. Сейчас вот думаю: притча о Лазаре? Меня она, кстати, ужасала и ужасает.

Так что вы не одиноки. У вас есть целая когорта (это слово я тоже не употребляю, мне его подкинули в мысли полчаса назад) вас, живущих в альтернативных реальностях, прошлом и будущем. Несколько лет назад я написала, что умирать театром МХТ еще больней, имея в виду, что содержу в себе не только себя. В критические периоды, а их ох как много, приходят не только версии меня, но и Кто-то другой. Я чувствую тепло за спиной (а она у меня постоянно мерзнет). Снисходит такая благодать, что плакать хочется. Как в церкви. Будто обрел друга, которого давно потерял. Или отца (Отца?). Иногда Он молчит, иногда дает советы. Всегда по-разному. Но Его присутствие не спутаешь ни с чем.

Сейчас я начинаю занимать свою истинную позицию. Всю жизнь я была не на своем месте. Ела не свою еду. Носила не свою одежду. Общалась не со своими людьми. То есть делала все это и понимала, что делаю-то чуждое. Так вот, "свои" еда и одежда периодически появляются. Обычно это что-то дорогое. Купила пальто за крупную сумму и теперь, надевая его, чувствую себя в своей ценовой категории. Мне в нем (больше ни в чем) спокойно. Такое же со мной было, когда я волей судьбы и одного хорошего человека попала в дорогой ресторан. Я оказалась на своем месте, при чем было четкое переплетение эпох (все было будто из прошлого). Рядом с дорогими вещами я не испытываю восторга, зависти, досады. Я просто знаю, что вот оно, то, что должно быть у меня (и если я захочу, непременно будет). А мысли действительно материальны. Так я попала в музей (спустя десять дней после моего мимолетного желания там побывать, потом, кстати, забытого напрочь) и получила в подарок бусы из горного хрусталя (их получила на следующий день после мысли, вот бы мне их иметь!). Я знаю, что работаю совсем не на той работе, которая мне причитается. Общаюсь в большинстве своем не с теми, с кем должна. Но, видимо, стоит пройти и это. Чтобы то, в чем я буду счастлива, не мелькало, как перегорающая лампочка, а горело святым огнем.

Возможно, именно по этой причине меня часто обвиняют в высокомерии. Я не высокомерна. Я просто знаю, что вы не мои люди. Я не хочу себя тратить на вас. Мне себя на себя-то не всегда хватает. Я, конечно, могу убиваться над тем, что у меня нет друзей (зато есть судьбоносные - всегда! - знакомые), но это будет досадой одинокого дитя.

Я все это время - время неписания - не жила. Бытовала. Существовала. Функционировала. Но не жила. Дышала с помощью искусственной вентиляции легких. А сейчас вышла к тому самому лесу, и все стало ясно. Живу я лишь в двух вещах - в любви и словах. Один хороший человек сказал мне: "Любовь - это твоя среда обитания". Я хочу дополнить его. У меня есть еще одна среда, не менее любимая, чем любовь. И зовется она - литературой.

Переводы Шекспира

Сонет 97

How like a winter hath my absence been
From thee, the pleasure of the fleeting year!
What freezings have I felt, what dark days seen!
What old December's bareness every where!
And yet this time removed was summer's time,
The teeming autumn big with rich increase,
Bearing the wanton burthen of the prime,
Like widowed wombs after their lords' decease:
Yet this abundant issue seem'd to me
But hope of orphans, and unfathered fruit,
For summer and his pleasures wait on thee,
And thou away, the very birds are mute;
Or if they sing, 'tis with so dull a cheer
That leaves look pale, dreading the winter's near.

****

Зима в миру похожа на разлуку
С тобою, радость мимолетных дней!
Я льда и тьмы испытываю муку.
Декабрь раздетый - по ее вине.

Настанет лето - для потехи время,
И осень - вестник скорого конца.
Вдова несет спасительное семя, -
Весною разродится без отца.

Созревший овощ или фрукт осенний -
Сирот надежда обрести приют.
Мир стал похож на храм без песнопений,
Ведь птицы в небе больше не поют.

Коль запоют, от звука грустью веет,
И лист от страха перед холодом бледнеет.

***

Сонет 130

My mistress' eyes are nothing like the sun;
Coral is far more red than her lips' red;
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head.
I have seen roses damasked, red and white,
But no such roses see I in her cheeks,
And in some perfumes is there more delight
Than in the breath that from my mistress reeks.
I love to hear her speak, yet well I know
That music hath a far more pleasing sound;
I grant I never saw a goddess go -
My mistress when she walks treads on the ground.
And yet, by heaven, I think my love as rare
As any she belied with false compare.

***

Глаза любовницы моей не ярче солнца.
Коралл - краснее губ ее, ну что ж.
И грудь - темна, коль белым снег зовется.
И волосок ее на проводок похож.

Ковры я видел с розами в узорах,
Но нет тех роз с ее цветущих щек.
Чудесных ароматов целый ворох,
Конечно, слаще, чем ее душок.

Люблю ее бормочущей в тревоге,
Но есть еще приятней голоса.
Клянусь, не видел, как богиня ходит, -
Идет она, и я надеюсь сам,

Что не сравнится с лодкою река
И что любовь моя, о Небеса, редка.

***

Сонет 147

My love is as a fever, longing still
For that which longer nurseth the disease,
Feeding on that which doth preserve the ill,
Th'uncertain sickly appetite to please.
My reason, the physician to my love,
Angry that his prescriptions are not kept,
Hath left me, and I desperate now approve
Desire is death, which physic did except.
Past cure I am, now reason is past care,
And frantic mad with evermore unrest,
My thoughts and my discourse as madmen's are,
At random from the truth vainly expressed:
For I have sworn thee fair, and thought thee bright,
Who art as black as hell, as dark as night.

***

Любовь моя как лихорадка: жаждет
Того, что пища для ее огня,
Но пищи нет, и с днем все больше каждым
Любовь взывает, мучая меня.

Я очень болен, но рассудок лечит.
Больной ему достался хоть куда.
Мой врач сбежал, и без ответа речи
О том, что страсть - смертельная беда.

Неизлечим, любовью обезвожен.
Рассудка нет. И как себя спасти?
Наверное, теперь я просто должен
Безумца крест до смерти донести.

Надеялся, ты свет в моем саду,
Но ты как ночь, царящая в аду.

***

Сонет 153

Cupid laid by his brand, and fell asleep:
A maid of Dian's this advantage found,
And his love-kindling fire did quickly steep
In a cold valley-fountain of that ground;
Which borrowed from this holy fire of Love
A dateless lively heat, still to endure,
And grew a seething bath, which yet men prove
Against strange maladies a sovereign cure.
But at my mistress' eye Love's brand new fired,
The boy for trial needs would touch my breast;
I, sick withal, the help of bath desired,
And thither hied, a sad distempered guest;
But found no cure: the bath for my help lies
Where Cupid got new fire - my mistress' eyes.

***

Лежит Амур, в своем пожаре спит.
Проверить светоч хочется Диане,
И вот огонь уж больше не горит,
Погас в воде, в изысканном фонтане.

Бурлит вода - священный кипяток,
Огнем Амура вызвано кипенье. 
Ныряют люди в пламенный поток:
Больное сердце просит исцеленья.

Унылый гость, любимую желая,
В фонтан нырнул, но боли не ушли.
Как, Купидон, остановить страданья?
Ужель угас огонь всея любви?

Любимой взгляд - как тысяча свечей.
Зажег огонь он от ее очей!



Перевод - Кристина Лужина

Переводы Рильке

Ich liebe meines Wesens Dunkelstunden,
in welchen meine Sinne sich vertiefen;
in ihnen hab ich, wie in alten Briefen,
mein täglich Leben schon gelebt gefunden
und wie Legende weit und überwunden.

Aus ihnen kommt mir Wissen, dass ich Raum
zu einem zweiten zeitlos breiten Leben habe.
Und manchmal bin ich wie der Baum,
der, reif und rauschend, über einem Grabe
den Traum erfüllt, den der vergangne Knabe
(um den sich seine warmen Wurzeln drängen)
verlor in Traurigkeiten und Gesängen.

 22.9.1899

Люблю, когда темнеет бытие,
В него, как в письма, чувства окунаю.
Письмо - из жизни прожитой, я знаю:
Легенда о себе напоминает мне.

Из них я чутко знания ловлю,
Как жизни вечность пережить, но дважды.
И вот я древо; проходящий каждый,
Заслышав, как листвой своей пою,
Томится грустью с песенною жаждой.

Спит мальчик подо мной в холодной яме.
Я обниму его нагретыми корнями.

***

Pont du Carrousel

Der blinde Mann, der auf der Brücke steht,
grau wie ein Markstein namenloser Reiche,
er ist vielleicht das Ding, das immer gleiche,
um das von fern die Sternenstunde geht,
und der Gestirne stiller Mittelpunkt.
Denn alles um ihn irrt und rinnt und prunkt.

Er ist der unbewegliche Gerechte
in viele wirre Wege hingestellt;
der dunkle Eingang in die Unterwelt
bei einem oberflächlichen Geschlechte. 

1902/03

Мост Каррузель

Слепой, ногой пустивший корень в мост,

И сер, и сед, как пепел от Помпеи.

Как всё, что во Вселенной, по идее,

Песчинка он средь полуночных звёзд,

И то сеченье, что в миру довлеет,

Когда светила катятся без цели.

Он праведник, застывший на путях,

Которых у него побольше сотни.

Он дверь в полу под гнездышком утят,

Которая скрывает преисподнюю.

***

Herbst 

Die Blätter fallen, fallen wie von weit,
als welkten in den Himmeln ferne Gärten;
sie fallen mit verneinender Gebärde.

Und in den Nächten fällt die schwere Erde
aus allen Sternen in die Einsamkeit.

Wir alle fallen. Diese Hand da fällt.
Und sieh dir andre an: es ist in allen.

Und doch ist Einer, welcher dieses Fallen
unendlich sanft in seinen Händen hält. 

11.9.1902

Осень

Желтеют листья, падают в садах,
И в тех садах, что райскими зовутся.
Нам, одиноким, некуда приткнуться:
Земля в ночи, как камень - на гробах.

Увянет всё. Рука, что пишет стих,
И та, что свечкой совершает бденье,
И лишь Один подхватит нас в паденьи
И на ладонях оживит своих.

***

Einsamkeit 

Die Einsamkeit ist wie ein Regen.
Sie steigt vom Meer den Abenden entgegen;
von Ebenen, die fern sind und entlegen,
geht sie zum Himmel, der sie immer hat.
Und erst vom Himmel fällt sie auf die Stadt.

Regnet hernieder in den Zwitterstunden,
wenn sich nach Morgen wenden alle Gassen
und wenn die Leiber, welche nichts gefunden,
enttäuscht und traurig von einander lassen;
und wenn die Menschen, die einander hassen,
in einem Bett zusammen schlafen müssen:

dann geht die Einsamkeit mit den Flüssen... 

21.9.1902

Одиночество

Все ливни одиночеству сродни,
Над морем слёзы горя выливают.
По истеченью, как всегда бывает,
На город вдруг обрушившийся Нил
Стремится вверх - к тем, кто его родил.

Внизу дождливо. Улиц поворот
Не скроет потерявшегося друга,
Который молча стонет от недуга, -
Его любви, - и вновь кривится рот.

Друг друга ненавидящие долго
Под тяжестью супружеского долга
В кровать идут, чтоб спать вдвоем навеки.
И дождь идёт, и утекают реки...



Перевод - Леди Абсурд

Гениальная макулатура: часть 1

Надеюсь, вы в курсе, что 2017 год объявлен Годом экологии. Набирает обороты акция "Собери макулатуру - спаси дерево". Не знаю, как у вас, но мои обороты - эмоциональные. В учебном заведении, где я работаю (среднее звено), бумажная гора расползается не по дням, а по часам. И это нормально: выбрасывают, в основном, советскую литературу и коммунистические, чисто политические, тексты. Но сегодня на помойке (не побоюсь этого слова) я нашла ТОМАСА МАННА. Меня еще спросили в этот момент: "Как ваши дела?". Я ответила, что ничего хорошего, потому что живу в обществе тех, кто утилизирует Томаса Манна. Перелопатив книг 100 (!) (именно книг, а не журналов), я нашла следующее: 1. Томас Манн "Лота в Веймаре". 2. Дебютные роман и рассказы Владимира Маканина. 3. Сергей Львов "Книга о книге" (легкая публицистика о том, как появилась книга). 4. Чета Шилейко "Информация или интуиция?" (научпоп). 5. Владимир Леви "Искусство быть другим" (как строить взаимоотношения (видимо, уже научились, раз выбросили)). 6. Сборник английских сказок (1988 г, но совсем новый). Среди выброшенных встретила английскую поэзию и прозу, детские рассказы и повести, польскую и украинскую прозу, типичные тексты соцреализма. Думаю, если бы я нашла в этой горе Пушкина или Гете, сейчас бы это вам не писала - лежала бы с инфарктом. Крайне возмущена таким отношением к литературе, а еще накануне встретила информацию, что Россия подняла свой читательский уровень. Может быть, да, НО НЕ В ГЛУШИ. P.S. Прихватила пластинку с пьесами Моцарта. Моцарт, прости нас...

Развитие у студентов логического и творческого мышления на уроках русского языка и литературы

Доклад на областном собрании преподавателей русского языка и литературы в средних специальных учебных заведениях (21.02.2017). Стаж педагогической деятельности - 1,5 года.

"Логическое мышление - это вид мыслительного процесса, при котором человек использует логические конструкции по отношению к готовым понятиям. Оно необходимо при принятии решения, когда требуется проанализировать, а после применить (исходя из результата анализа) ранее полученные знания". "Одна из главных задач логики как науки - определить, как прийти к выводу из предпосылок и получить истинное знание о предмете размышления, чтобы глубже разобраться в нюансах изучаемого предмета мысли и его соотношениях с другими аспектами рассматриваемого явления". Ключевое слово во всем этом лексическом массиве - "размышление".

Из школы учащиеся приходят в среднее специальное звено обросшими примитивными привычками и не умеющими на занятии дать объяснение не то что бы своим действиям, касающимся предмета, но и своему поведению в целом. "Я так делаю, потому что нас так учили", - говорит студент. "Ты понимаешь, зачем ты это делаешь? Понимаешь, как один этап вытекает из другого? Видишь у своих действий цель?" - спрашиваю я, но в ответ получаю лишь скупое пожимание плечами. Как мы можем требовать от учащегося выполнения предметных заданий, если у того не сформированы первичные навыки анализа? Что уж говорить, если студент не может объяснить, зачем ему нужна гениальная русская литература. Тем более, если тот - будущий механик. Мой ответ: "Если механик, то не значит, что не человек. Но если человек, то не значит, что Человек".

"Творческое мышление — это мышление созидающее, дающее принципиально новое решение проблемной ситуации, приводящее к новым идеям и открытиям. Новая идея — это новый взгляд на взаимосвязи и взаимозависимости явлений". Как я уже сказала, учащийся держится за привычки, то есть установившиеся модели, навязанные старым и притом чужим мышлением. Учебный процесс превращается в подобие написания исследовательской работы в вузе: "Возьмите материал из разных источников и скомпилируйте. Ничего придумывать не нужно, а то не дай Бог совершите открытие!"

Многие студенты не могут смириться с тем, что история и литература - два взаимосвязанных предмета. Что изучая историю, нет да и затронешь литературу, а изучая литературный процесс, обязательно возьмешь исторический контекст. Объясняя то или иное литературное явление, я всегда даю исторические справки. Так мы обогащаем знания сразу по двум предметам. Говорю "мы", потому что студенты обязательно скажут такое, чего я раньше не знала. Допустим, чтобы понять причину появления Серебряного века, необходимо окунуться в революционный, бурлящий противоположными идеями фон. Отсюда и обилие литературных течений. Допустим, чтобы оправдать эмиграцию, связанную с приходом советской власти, необходимо затронуть политику, вспомнить, что ранее поэты были за свободное творчество, "искусство для искусства" и, по логике, любая навязанная идеология была такой философии чужда. Иным словом, мы изучаем историю, чтобы знать, в каких условиях творили наши великие классики.

Складывается ощущение, что сознание современного человека становится похоже на таблетницу с множеством ячеек, где содержимое одной ячейки никогда не затронет содержимого другой. Но если все же присмотреться, в стенах можно заметить отверстия.

На своих занятиях я не различаю разные виды мышления. Не распознаю, что вот здесь мы развиваем логику, а вот здесь мы учимся творить. Происходит это не потому, что у меня какие-нибудь когнитивные нарушения, а потому, что основная творческая деятельность человека - это создание мысли, а мысль не создашь, не воспользовавшись логическими законами. Таким образом, на своих занятиях я связываю несколько понятий, показывая тем самым, что не все в жизни плоско и однобоко (точнее, что в жизни вообще отсутствует изолированность, настолько все пересекается). Все мои методы основаны на сопоставлении и сравнении, поиске сходства и отличий и формировании результата в виде вывода, который обязательно сопровождается субъективными, порой очень интересными, ремарками.

РУССКИЙ ЯЗЫК

МОРФОЛОГИЯ

В начале изучения морфологии преподаватели обычно дают классификацию частей речи, которые, собственно, делятся на самостоятельные и служебные. Дело это скучное. Схемы и списки - что тут может быть интересного?

Недавно студентка спросила меня: "А помните морковку, которая грустная и лежит за шкафом?" Услышавший ее мог бы решить, что это шифр. На самом деле это была история, которую мы сочинили коллективным трудом на первом занятии по морфологии. Мое основное правило - никогда не отказываться. И если студент решил сочинить рассказ про морковку, значит, рассказ будет про морковку, а не какой-нибудь огурчик.

Существительное - "морковка" (инициатива студента). Половина группы сразу оживает - сейчас будет интересно. Прилагательное - "грустная". Глагол - "лежит". Наречие - "давно". Категория состояния - "(ей) одиноко". Служебные части речи. Предлог - "за" (шкафом). Так мы попрактиковались на всех частях речи. Тот же способ я применяла, когда мы изучали классификацию синтаксических единиц. Темой тогда был вред курения.

Когда объяснение доходит до междометий, я опрашиваю студента на последней парте, какого-нибудь отпетого хулигана. Естественно, тот не знает, что такое междометие и примеров привести не может. Мы разыгрываем сценку. "Представь, что ты идешь по улице, а под ногами гололед, - рассказываю я. - Очень скользко. Ты падаешь. Что, кроме нецензурной брани, польется из твоих уст?" Студент отвечает: "Буду охать и ахать". На доске в этот момент пишутся междометия "ох", "ах", "ой". Можно привести сразу несколько сценок - на каждое междометие. Данная логика объяснения материала заимствована из учебников для младшего школьного возраста, но на студентов последних парт работает только она.

ТИПЫ И СТИЛИ РЕЧИ

Как нам известно, типы и стили речи - это весьма обширная тема, требующая серьезной практики. Заучивание многочисленных признаков того или иного стиля не вдохновляет даже меня. Но логику определения, к какому типу и стилю относится текст, сформировать все-таки нужно. И я начинаю студентов вдохновлять.

Опять же, совместными усилиями мы начинаем творить художественное. И действительно, в результате нашей деятельности появилась история, достойная публикации в детском журнале.

Если в прошлой истории фигурировала морковка, то в данном случае на арену вышел листик. Точнее, не вышел - он просто висел на дереве и шелестел свою историю. В повествовании мы задействовали глагольные формы. В описании, естественно, преобладали эпитеты. Рассуждение привело к тому, что мы стали анализировать, почему у листика невеселое настроение. Выдвинули несколько гипотез. Дальше - больше. История развертывается, потому что в качестве фона выступает научно описываемая осень. При помощи повествования в рассказ входят несколько дополнительных персонажей (дерево, веточка), которые активно участвуют в сюжете. Веточка пишет статью в журнал, где поднимает вопрос, а так ли благоразумен последний на дереве листик? Дерево предъявляет веточке объяснительную, в котором дано описание поведения листа. Сам лист обижается на веточку, между друзьями происходит серьезный разговор. "А где же художественный стиль?" - спрашивают те, кто все же следил за развитием сюжета. Я отвечаю, что если оформить данную историю в форме рассказа (а получился целый детектив), можно вполне рассчитывать на публикацию.

На основе этой отчасти абсурдной истории студенты выполняли контрольную работу, в которой я предложила им так же, как тогда, составить несколько текстов (со всеми типами и стилями речи, не теряя общей логики), но уже с другими предметами: "ластиком", "кольцом", "лампочкой" и "радугой" (по вариантам). Специально были подобраны обычные предметы и явления. Я советовала вглядеться в лампочку, рассмотреть кольцо на пальце, потрогать ластик и вспомнить красоту радуги. Студенты стали задумываться, из чего все это состоит. Больше всего меня порадовал агитационный текст, призывающий покупать только те ластики, которые стирают не только карандаш, но и ручку, а так же история, когда радуга украла горшочек с золотом и развернулся целый судебный процесс. Кажется, радугу в конце оправдали.

ЛИТЕРАТУРА

СИМВОЛИЗМ

Руководствуясь схожей логикой, я дала студентам самостоятельную уже по литературе, в которой попросила их рассмотреть с точки зрения трех литературных направлений (реализм, сентиментализм и символизм) очередную забытую "повседневность", а именно - нашу ладонь. С реализмом было проще всего - студенты описывали внешнее и внутреннее строение: суставы, мышцы, кожу, ногти. Некоторые заметили грязь под ногтями, и тут мы уже коснулись натурализма. Что касается сентиментализма, формула тоже была проста: "За что вы поблагодарили бы вашу ладонь?" Один учащийся, наоборот, обвинял ладонь в том, что она копит на себе бесчисленное множество бактерий и поэтому похожа на пылесос. Но самое важное касалось именно символизма. Потому что, как выяснилось, студенты не знают, что может символизировать человеческая ладонь. С горем пополам некоторые вспомнили, что она может символизировать семью и вообще любое братство: "Отрежешь палец - будет больно, а вместе, будучи в кулаке, можно и ударить". Вспомнили, что ладонь показывает жесты: как приличные, так и не очень. Что можно изобразить пальцами одной руки знаки "круто", "мне нравится", "мне не нравится", "бутылка", "пистолет", "победа". Что есть православное троеперстие. И, наверное, самое главное - что для глухонемых пальцы это язык.

Продолжая изучать символизм, я так же приводила в качестве символов серп и молот (мужское и женское начало в Советской России), двуглавого орла (географическое и культурное положение России), медведя (положительные и отрицательные качества мужского начала современной России), березку (женское начало в современной России) и матрешку (символ деторождения). Студенты сразу определили, что матрешка - это еще и глубокий философский символ, символ бесконечности. В дополнение я нарисовала фрактал. Познакомила группу с новым понятием. Далее мы рассмотрели несколько видов креста: католический (божественное и земное), переходный между католическим и православным (с табличкой наверху, символ жертвы) и православный (с перекладиной внизу, говорящей, как вариант, что одни попадут в Рай, а другие - в Ад). На одном из занятий я затронула символику цвета, а в целом - вопрос относительности. Попросила посмотреть иным взглядом на символику черного и белого цветов. И действительно, группа начала мыслить творчески. Прозвучал ответ, что белый цвет - кричащий, экстравертный, не преданный, а черный, наоборот, верный, скромный и глубокий. Так мы, как утверждали символисты, бежали по множеству ассоциаций, дабы попасть в Царствие Небесное.

ЭКСПРЕССИОНИЗМ

Сущность экспрессионизма я объясняла на одной из самых дорогих в мире картин - "Крике" Эдварда Мунка. Студентам она была отчасти знакома, потому что маска из фильма ужасов "Крик" срисована с данного полотна. Вопросов у меня было два: "Почему этот человек кричит?" и "Почему этот человек вовсе не человек?" Для начала был взят исторический контекст, то есть Первая мировая война. Логика нас привела к кровавому закату. Появилось предположение, что это существо лишь отдаленно напоминает человека потому, что вот в такое существо превратился современный человек - с подачи цивилизации. Существо, кричащее от ужаса современного бытия, от кровопролитной и, что самое страшное, бессмысленной войны. Это кричало отчаявшееся человечество.

АКМЕИЗМ

Литературные направления "символизм" и "акмеизм" изучались в сравнении. Как-никак акмеизм и появился потому, что символизм некоторых поэтов не устраивал и те решили создать течение противоположное. В процессе сопоставления поднимался гендерный вопрос. Если символизм ставил во главу искусства Прекрасную Даму, Музу, Святую Софию, Мировую Душу, то акмеизм боролся за мужественный взгляд в лице Адама, который, по их мнению, был первым в мире поэтом. Студентов удивило, что итальянский футуризм вообще призывал к насилию над женщинами.

За основное утверждение акмеизма я взяла цитату Осипа Мандельштама: "Любите существование вещи больше, чем саму вещь, а свое бытие - больше, чем самого себя". Так, в процессе оживленной беседы, мы выяснили, что существование вещи состоит не только из материального наличия данной вещи в действительности, но и из ее истории от создания до уничтожения. В качестве примера я привела ручку, которую недавно нашла на полу. Все увидели, что она ценна не только потому, что кто-то имеет патент на ее изобретение, но и потому, что даже у нее есть своя бурная жизнь: купили - писали - сломали - потеряли - нашли. Человеческое же бытие состоит не только из темной, по мнению акмеистов, физиологии, но и неповторимых перемещений в пространстве, то есть судьбы.

ПРОЗА

Что касается творчества отдельных авторов, совместно мы изучали Бунина, Куприна и Андреева. Пользуясь уже полюбившимся методом, сравнивали авторский слог и проблематику. Читая рассказы один за одним, студенты поняли, что каждый автор обладает своим уникальным языком. Что Бунина ценили за ностальгию по золотому времени, Куприна - за лаконичность сюжета, а Андреева - за то, что тот убеждал, что до звания человека надо еще дослужиться.

Данная форма занятий приносит свои плоды. Если в первом семестре студенты не могли построить самое простое размышление, то во втором уже каждый готов вступить в обсуждение. Творческие личности вдохновляются размышлениями о сути поэзии и начинают писать стихи. А те, кто пишут стихи втихомолку, начинают свои стихи представлять общественности.

Как только не приходится заинтересовывать студенчество, когда в аудитории русского языка и литературы нет ни компьютера, ни проектора, ни интерактивной доски. Да и мел - и тот плохо пишет.

Но не умерла

Я, конечно, горевала, но в горе своем была сильна. Возможно, я и люблю себя только в одной ипостаси - влюбленную, но несчастную. Научилась так жить: видимо, богатым был опыт (на славу!). Вспоминаю всё (вас), но не с больным сердцем - как раньше. А с сердцем, которое стало старше и, вполне возможно, заматерело (и стало материнским - для многих). Так, как твердеет ткань от постоянно льющейся на нее крови. Не зря рифмуются "кровь" и "любовь". Не зря эта рифма затаскана, как старая проститутка (у нас в семье говорят "проститня" с ударом на последний слог). Да, только в несчастной любви я готова поставить себе монумент.

Я памятник себе воздвигла

— рукотворный -

из-за любви,

что часто мне врала.

Я уходила,

развернувшись гордо,

и умирала...

Но не умерла.

Сочинила вот. Женская версия. Берите.

И где те дни, когда хотелось каждый день умереть - не от горя (моей любви, которая не нужна), а потому что терять больше нечего? Когда "хоть щас - в путь: и обязательно - на край света!"? Хотя и сейчас вещей - на узелок, как у ежика в тумане. Да и туману жизненного - предостаточно. Главное только его в голову не пустить.

Люди знали, чем меня при себе держать. Горем. Умные люди, ой умные, но - не удержали. Может, помимо горя, нужно было и любви давать - хоть немного? А то чаще всего хотелось в запой уйти. Вино хотелось пить чаще, чем пить вообще. Некоторые стихи пропахли спиртным, потому что писаны были в пьяном дурмане. Когда начинаешь трезветь, надо накатить еще, потому что с трезвостью возвращается мысль, что твое - талантливое, страстное, всеведущее - сердце не нужно. Нужны - другие. А твое - хоть тресни: нет. Нет, не так. НЕТ! Да, так точнее. Тело взять можно - никакой ответственности, а вот сердце - "извини, не возьму, а то боюсь, что карман протечет - стирать долго".

Когда-нибудь я напишу книгу о своих любовных несчастьях (вариант названия - «Но не умерла»), а в эпиграф поставлю фразу "любя многих, я всегда любила одну". И пусть решают: "Себя? Первую любовь? КОГО?" Если, конечно, кому-нибудь будет до этого дело. Так что, господа-товарищи, если вас предали, если вам сердце вырвали и растоптали его к чертям собачьим, да еще и поплевали сверху, то сделайте это дерьмо поэтичным, окрасьте его в метафоры (ясписы, ляписы и смарагды) и прямо на стол (не в стол!). Таким поэтичным его сделайте, чтобы челюсть у тех, кто с вами так поступил, поотвисла (и не раз), а лучше чтоб вообще упала - и разбилась. Чтоб очередью - к стоматологу.

Когда говорю: "Если ты разлюбишь меня, я этого не переживу", это правда. Конец любви означает конец меня. Даже в процессе несчастной любви я - герой. Когда и она заканчивается - я никто. И до-о-олго никто - пока не отыщет в людском потоке меня еще кто-нибудь. Благо, в каждом моем тексте - маячок, бьющий не только в глаз, но и в сердце. Я не смогла завоевать любовь, а значит, я слаба. Может, просто не суждено, но разве это что-то изменит в упрямой голове? После "ухода" (всегда не моего) я опускалась на колени. Не потому, что я умоляла - вернуться. И не в церкви. А потому что не было сил встать и идти - дальше (бессловесный крик: "Слаба!"). Человек, от меня уходивший, мог бы справедливо заявить: "Да что ты без меня сможешь?" И я бы - смолчала, не обиделась. Потому что действительно - ничего.

Людей нет, а музыка (из "тогда") есть. Люди, конечно, тоже есть (живы), но уже не те. Не такие. И что за идиотская привычка привязывать к человеку музыку? Добрую часть плейлиста слушать невозможно. Вот она - ваша гадость мне - напоследок. Но уж точно — последняя.

Но не умерла — я. И никогда не были в процессе умирания — те. Смотришь на человека, которого когда-то любил, а внутри — ничего. И только к себе (тамошнему, тогдашнему) — всё. И жалость такая — что вернуться хочется в «там и тогда», чтобы предупредить: «Наивная барышня, вам будет плохо, и это «плохо» застит вам когдабытонибылое «хорошо». Знайте». Или просто - «Крепись!»

Только сейчас поняла, что строки из того, что еще никто не читал:

«Тело мое драли пулями,

даже жгли.

Руки ломали на стуле мне -

не смогли»

как раз о той любви, которая у меня была. Вот как оно бывает — напишешь, а смысл доходит через неделю.

Режим "В самолете"

Два часа ночи. Обложившись Цветаевой (поэзия и письма), в свете трех свечей (важно) пишу поэму. На столе рядом со свечами - блюдце с драгоценностями, на блюдце - портрет красками (мой - не от меня). Бронзовый подсвечник - бронзит началом 20-го века, а если присмотреться - концом 19-го.

Не могу утверждать, что люблю Некрасова. Наверное, я Некрасова - открыла. Положение женщины на Руси - нарыла. А после - Лесков. Сравнивать "Кому на Руси жить хорошо" и "Левшу". Спрашивать о русском менталитете тех, кто даже не знает, что это такое, поэтому -"русский национальный характер". Пришли к тому, что ничего не меняется - это с 1860-х-то. Мало кто знает, но, собирая материал для поэмы, Некрасов общался с крестьянами Владимирской губернии, а я-то думаю, почему так за душу взяло.

О "владимирстве" пишет и Цветаева, вспоминая, что Бальмонт и дед Цветаевой (священник) были из Шуйского уезда. И Шмелев во Владимире служил. Герцен - венчался. Вообще было бы занятно составить литературную славу Владимирщины, но это так - масштабное лирическое отступление. Ни что так не лирическое отступление, как - всё. От тишины. Или от смерти.

Поэму пишу не от того, что начиталась поэм - иных. А от того, что делать в поезде нечего. И Русь вся - как на ладони: природа, люди, нравы. А в рюкзаке - Рильке. Рильке читать невозможно: слишком хорош. Читаешь у него одно стихотворение - пишешь свои два. Первый сборник Рильке я читала месяц (крохотный). Наткнулась на текст одной из "Дуинских элегий" и поняла, что откуда-то ее знаю. Будто даже учила (в прошлой жизни, потому что в этой Рильке читала впервые). Второй сборник буду читать, видимо, два.

Обо мне лучше всего скажет сценка из реальной жизни. Встретилась с другим преподавателем (учились вместе), зашли в библиотеку. Она: "Надо купить книжку по вязанию". Я: "Надо купить Рильке". Кому - что. И - кто.

Столько всего накопилось (в голове и в жизни), что режим "В самолете" как-то удобнее. Кто-то скажет: "Наверное, отупела, вот и замолчала". Или: "Сказать, наверное, нечего". Сказать - есть чего, но этого "чего" так много, что любой рассказ - капля из моря. Кто-то (последний в строю): "Драгоценная капля".

По комнате гуляет ветер - пламя высокой свечи дрожит. Будто до него долетает мое дыхание. Изо всех сил пытаюсь быть современной себе - не современной для других. Большинство на свечи молятся, я же на них читаю стихи. Знали бы первые, что это одно и то же.

Завтра ожидают люди, которых я не люблю.