3 письма о любви

1

Думаюдумаюдумаю о тебе. И нет бы остановиться на секунду, дух перевести, свежестью вздохнуть, а не тобой, а то так и погибнуть можно ("никто не заменит с женским именем ее смерть"), но нет сил даже на это. Не хватает взрывающего легкие кислорода. Нырнуть и не вынырнуть бы - жить под ледяной от дождя (его так же, как и тебя в моей жизни – много) водой. Если бы был снег, я бы приткнула к нему колени. Огромный из снега крест. Потому что живу - в огне. "Да гори она синим пламенем!" - воскликнул, махнув рукой, Господь. Пишу - огнем. Огнем - смотрю. Не температура тела - сердца температура. Не помогает даже ливень стеной, хотя и к нему уповаю (своим плачем – к плачу неба). И не знаю, как справляться без тебя (или с тобой, которая не со мной), потому что - впервые. Ты говоришь - "экспресс-любовь". Я скажу по-другому: были хвойные ветки, было жарко, и была разбитая чужой ногой бутылка. И в стихах - уже! - тесно (то есть у'же).

Раньше считала, что только горе может изменить человека, научить его жить по совести, так, как задумано. Выяснилось, что человека меняет и счастье. Открывает. Взрывает. И теперь - только от человека, а не к нему. Никто не испачкает. Не ранит чужое слово. Если и сможет, то только твое, и то я беру его бережно и рассматриваю под лучами солнца и луны на протяжении суток. "Я не драматизирую" ("я держу тебя за руку") - я просто пишу тебе письмо. И не могу написать свои чувства иначе (как это делают остальные). Это как сделаться внезапно бездарным.

Не думай, что я ничего относительно твоей ситуации не понимаю. Понимаю - все. Возможно, даже больше, чем ты представляешь. Мое чувство плавно перетекало из стадии в стадию и сейчас на вершине взросления. Оно с лицом человека, которому известна жизнь. Не то чувство, о котором повествуют сентиментальные дневники (и мой блог, в частности - в нем я писала о прошлой любви). И если романтика есть, то в нужной доле. Я не вижу тебя в каждом предмете, как это обычно происходит (у всех). Я вижу тебя во мне пустившей корни. Я - твоя земля. Храню в шкатулочке в гранатах (гранаты как куски моего сердца, не выдержавшего напора изнутри) твой взгляд (говорящий больше губ, однажды я даже опешила от его многословности), твой смех (к которому стремлюсь), твои руки (держащие мои - в глубоком раздумье). После наших объятий я приходила в палатку и лежала в судорогах, потому что сердце готово было выпрыгнуть через горло. Какие там муравьи, ползающие по лицу? Какие там пересуды и косые взгляды - утром? Когда уже в тот день мы будем стоять в курилке и смотреть друг другу в глаза (а я - кричать).

Меня лихорадит. Не знаю, то ли я простудилась, то ли освободилась (и полюбила, а точнее - полюбила и освободилась). А может, это одно и то же.

2

"Не будем засевать это поле зернами,
отличными от любви".

Я так люблю тебя. Чисто (горнохрустально), искреннее (искры!), огромно (целой Вселенной моего сердца), беззаветно (старое, но очень верное слово - старозаветное). И внутри меня все рвется. Без обычного треска. Рвется - от посторонних глаз. Рвется - тайной. Мистерия разрыва Вселенной.

Я люблю тебя святым старцем, спящим на досках и жующим траву от всех своих бед. Я люблю тебя и не могу остановиться. Как не может остановиться Земля.

Это не я получила любовь. Это любовь получила меня.

Я абсолютно не зла на тебя (и это - новый уровень сознания, коль считать, что мы все-таки люди). Не потому, что без сил, а потому, что: как можно злиться на икону, к которой обращаешься за спасением? Ты не говоришь ей: "Почему молчишь ты? Поговори со мной. Любишь ли ты меня?" Икона просто смотрит на тебя, только на тебя, средь толпы, здесь и сейчас, в твоей, только твоей, горечи. И она - единственная надежда.

Вот почему (и теперь я окончательно поняла, но если так говорю, то всегда понимаю не окончательно, так что путь - есть) я узнала Бога в тебе. Так мы смотрим на иконы. Так мы с иконой взаимодействуем. Я отлично понимаю тебя в том плане, что ты не хочешь наши отношения (взаимоотношения) опошлить. Они многое бы потеряли (приобрели бы то, что смогло бы потерянное оправдать?). Действительно - мы бы потеряли ореол святости (а я, ставшая с недавних времен святой - особенно и еще больнее). Возможно, что-то бы нам не понравилось (а сейчас - все ли нравится?), потому что да, такое бывает (по крайней мере, у меня). Я останусь такой же (курсив на "такой же") навсегда. Даже лучше стану (что дальше святости?) - благодаря тебе (не вопреки). Откину социальные установки, стереотипы этого мира относительно чувств. Познаю любовь так, как ее познавали монахи или великие мира сего (в произведениях своих, а я - в жизни: видимо, жизнь моя - произведение искусства). Только говори. Говори, когда есть даже малейшее желание сказать. Не молчи. Не выдумывай (с помощью меня) между нами жестокость. Наша жестокость - не открывает рта. Ты узнала, что я человек слова. Апофеоз (и доказательство) - кольцо, на котором я выгравировала слова. Потому что верю: они - возвращают к жизни, они - вырваны из молитвы, как "спаси и сохрани".

Если бы не искусство, были бы полны не тюрьмы - были бы полны кладбища. Из-за недостатка территории зарывали бы без обрядов и в полях. Креста бы не ставили - времени нет. Тот, кто не любил (еще) - любящего (любившего) хоронит. Всем грозит смерть. Газеты напишут, что человечество охватил невиданный ранее вирус, уносящий жизни без единой язвы. Жил человек, и вот человека находят мертвым на полу его собственного дома. Экспертизы изучают - ничего. Семья кудахчет: "Нам нужно заключение о смерти! Заключение о смерти как смысл жизни!", но врачи только разводят руками. Вспоминают обстоятельства кончины: тело лежало на полу спиной вверх, а возле - фотография с улыбающимся лицом (возможно, совместная). Иногда - письмо. "От любви, что ли, умер?" - усмехается санитар, а в эту секунду мимо проходит хорошенькая медсестра. Парень оборачивается и хватается за сердце.

Искусство - спасение (даже если любовь - нет). Преодоление ли? На какую рану - в очередной раз открывшуюся - приложить? Любовь и искусство. Искусство и любовь. Любовь как искусство (работа, труд, созидание, а не констатация, какой может быть историческая статья). Искусство как любовь (результат или следствие любви, любовь к слову, к природе, к человеку вообще). А если - супротив? Стрелка о двух концах? Искусство - жизнь, когда любовь - смерть. Полюбить стоит, когда искусство (казалось бы) мертво. Полюбить так, как довелось любить мне (тебя). Безусловно. Безоскорбительно. Не могу утверждать, что без боли, потому что боль есть, но иного свойства. Это та боль, с которой уходит плохая из гнойника кровь. Так - очищаются огнем (когда ходят по углям - я бы по углям не пошла, а ушла). Так - держат над свечой пальцы, чтобы уничтожить в себе демона, который с рождения смотрит на тебя из зеркала. Пальцы отваливаются, и демон, сморщив лицо, отворачивается.

Иногда во мне говорит человек (точнее - женщина, а женщина все-таки человек). Сейчас - говорит Бог. Бог и Бог смотрят друг надруга, и это смотрим - мы. Цветаева и Пастернак смотрели друг на друга в письмах (меньше века назад), и это мы - смотрели. Ты держала мои руки в своих, на моих темных пальцах блестели перстни: кто поспорит с тем, что это - не древнегреческая картина? Что перстни эти - перстни не царицы? Что сейчас - двадцать первый век? Я крепко сжимала твои ладони, а мимо летели эпохи: что-то уходит (от меня - кто-то: дай Бог (дай я), не ты), а что-то - вечно. Мы - были всегда, и мы просто остановились - сейчас и здесь (ради того, чтобы быть вместе). Мы поймали друг друга в затяжном прыжке (не в смерть). Я сказала: "Умру!" - и не умерла. Словно что-то изнутри смотрит на меня с укором (взгляд ребенка, который для меня ты). Не то что бы я не права (или не имею права) - а то, что смерти, как оказалось, не существует. Если ты умер от любви, сообщаю тебе постфактум - это была не любовь. Человечество умирает не от любви. Истинный диагноз - смерть в любви тебя. Любовь - жива. И все есть, чтобы жить, но ты умираешь: тебя не хватило, поэтому тебя больше нет.

3

Возможно, со стороны покажется, что любящий человек, особенно любящий свято, находится в непререкаемой гармонии, но это - вполне могу воскликнуть: слава Богу! - не так. Что-то (или кто-то - да-да: внутри) остается непойманным. Пойманным не до конца (и всегда есть путь). Я нащупала границу цветов градиента, посмотрела на нее, подивилась, а сотни глаз, направленных на меня с этой границы, так и не заметила. Раньше было страшно - чувствовать в себе чьи-то глаза. Зрящие изнутри. За глазами - всегда мысль. Чужая мысль в тебе - опасность (когда не видно лица: вижу лицо - доверяю). Словно на фоне моей души звучит голос, гораздо мудрее, чем мой. Он - вытекает, исчезает, снова появляется, смеется. Нет уверенности, что это - не я. Я, но не до конца? Или наоборот, я, но до конца, а не до конца - сейчас и в реальности? Не просто так же мне часто снятся двое меня. Накануне (нашей вечности, или нет - в самом начале нашей вечности) я прикасалась к себе, как к ребенку. И я на самом деле чувствую себя ребенком (конкретным - собой в десять лет), а ведь казалось, что подобного никогда не случится (я мечтала ночами, просила: "Почему во мне больше нет детской чистоты? Что случается со взрослыми? Неужели - не вернуться? Ни-ко-гда?"). "Я в тебя влюбленный мальчик" - это самое правдивое признание от меня (и только тебе), потому что тогда (не всегда) я была, скорее, мальчиком, чем девочкой. Правдивое настолько же, насколько правдива зеленеющая полоска неба на рассвете. Словно младенец говорит: "Я люблю тебя".

Мне было плохо (и не раз: прости, что с тобой) - значит, было что-то не так. Человеку плохо - значит, он делает что-то неправильно (против себя). Или думает. Я могла просто обнаружить эту дорогу (альтернативный, но истинный мой путь) и идти дальше, потому что для возвращения на развилку нужно время. Но я вернулась - и пошла (ради тебя - и с тобой). И не пойду без тебя. Знаешь - почему? Моя дорога - это ты.

Любовь действительно бывает разная, но несмотря на все различия она - одна. Меня любили так, как я сейчас люблю тебя. Как я любила тогда, одному Богу известно (была разбита в сражении еще до сражения). Возможно, в той любви меня и вовсе не было (я смотрела на любовь в окно и думала, что люблю). В доме чисто и прибрано (не моих рук дело), но так страшно войти, начать там жить. Потому что жить - не одной. Вдруг она украдет меня у того, чем я жила долгие годы? Опасность! Не смогла. Не вошла. На ногах были путы. Или лучше так - я сидела в инвалидном кресле, а в дом вела лестница. Чтобы встать и идти, надо исцелиться (не дяденьку в белом и с рыжей бородкой просить, а самой!). Надо было ползти, и сама лестница стала бы елеем, упавшим на мои бинты. Инвалид наблюдал, инвалид творил искусство (инвалидное - обращенное к таким же). Сейчас, обращаясь к тебе, я обращаюсь ко всему миру. Была ли инвалидность возрастом? Была ли инвалидность недостатком горя, убивающего ради воскрешения? И горе - пришло. И сказало горе: "Счастье существует".

За каждым словом, от меня - тебе, построен город, в котором живут только счастливые люди.

Л.А.