Чтобы быть сильным, ты должен очутиться голым в поле без единого деревца, в сорокаградусный мороз. Имя этому полю - Россия.
О "мещанстве" и "пошляках" Набоков уже все сказал до меня. Америку я в этой области не открою. Но все же хочу поговорить о матушке России, точнее о людях искусства, проживающих в ее "ласке" и "милости". Набоков тосковал по Гоголю, Толстому и Чехову, которые "великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие". Пусть их творчество - это обличение, но это обличение из рук гениального литературного искусства. Как же теперь обстоят дела с литературой в России?
Здесь бы очень подошел комикс "Всё очень плохо". Общество своим стремлением к доступности и ширпотребу возвело в абсолют то, что ближе ему, то есть средний уровень. Общество перестало быть истинными "ценителями". Оно стало потреблять. Ценится то, что потребляется в больших количествах, так называемый "литературный шлак". Интернет-ресурсы завалены подобным хламом. Его пишут "от мала до велика". "От мала до велика" и читают. Имя им - легион. Даже если и бытуют в обществе якобы истинные ценители, то зачастую за их личиной скрываются как раз "набоковские пошляки", с одной стороны, пытающиеся войти в элиту, общаясь в кругах искусства, вешая на стены картины, с другой - скрытой - стороны, желающие нажраться любимой еды, лежать, рыгать и смотреть тупой сериал по кабельному. Данное поведение напоминает поведение старшеклассника, который вроде бы пытается выставить себя уникальной личностью, но который так же стремится к большинству, надеясь, что его там приласкают и заслуженно оценят.
Истинный художник слова в России - зачастую в тени. Пишет, растет и цветет, как одуванчик за строящейся многоэтажкой. Смотрит на небо, пьет росу и дождевые капли. Колышется на ветру. Смотрит на то, как мимо пробегают люди с букетами роз и лилий, которые через день завянут, забытые на подоконнике. Иногда за многоэтажкой начинают расти и розы, но это бывает редко. Так в массовую литературу, на экраны и на полки приходят истинные художники, такие, как Татьяна Толстая, Роман Сенчин, Михаил Шишкин. Их мало. И их нужно носить на руках, потому что редко истина пробивается в руки большинства. Благо, есть интернет, потому что на местных книжных полках я не вижу достойных. Поэтому я перестала ходить в книжные магазины. Пока идешь за классикой, пробегаешь глазами по полкам с высоким названием "современная литература" - и рука невольно начинает искать в сумочке зажигалку, хотя ее там никогда не было. Сжечь!
В последнее время не выходит из головы сссровская фразочка "Каждый пролетарий за свою жизнь должен написать книгу!" Смеюсь. Добились своего: пролетарий, не пролетарий, а пишет. В кого ни ткни, пишет. Если не прозу, то стихи уж точно. "Набоковский пошляк" вспомнил, что есть буквы, что можно подражать Гоголю, Толстому и Чехову. "Они смогли - и я смогу!" Нехило замахнулся, дружочек. Сидит, пишет. Уверен в том, что пишет. Стоит отметить, что истинный художник слова никогда не уверен в том, что выходит из-под пера. "Если ты доволен своим творением, значит исписался". Творец недоволен всегда, просто в разной степени. Обыватель же показывает своим творчеством - не побоюсь этого слова - то, что не хуже других, что он в силах сотворить нематериальное. Запретить ему это делать нельзя. Негодования заслуживает не то, что обыватель пишет, пытаясь показать якобы иную природу, а то, что его творчество становится образцом для публики. Публика обывательские творения ценит. Скорее всего, потому, что сама состоит из обывателей. Творчество "набоковского пошляка" незамысловато, без глубинных смыслов. На этом уровне стоят и написанное на коленках порно от рук тридцатипятилетней женщины, и очередной бестселлер на книжной полке. Разницы никакой. Средний уровень. Прочитал - посмеялся - забыл.
Не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Одуванчик все еще желтеет в траве. Он не стремится попасть в букет к прохожему. Его задача - пить росу, умываться дождем, слушать ветер, поднимать ярко-желтую голову к голубому небу и думать: "Может, я сын солнышка? Оно же такое же желтое, как и я!" Его замечают такие же цветы, как и он: свободные, полевые, которые никогда не касалась рука прохожего. Вот вдали белеет ромашка, синеет василек, краснеет мак...
Отдельное внимание стоит уделить поэзии, точнее тому, что от нее осталось. Поражает уровень обывательских амбиций: "Я пишу, а значит, вы обязаны это читать". Интересно, он сам задумывался о том, что пишет нечитабельно? Во сне хотя бы. Раньше люди писали стихи в стол, оставляли их в тетрадочках, перечитывали в старости. Теперь же публикуют на известных всем поэтических ресурсах. Чем больше они пишут, тем все больше человеческое восприятие подводится под усредненное лекало. Я не читаю современных поэтов, особенно тех, кто публикуется в интернете. Брезгую. У меня есть проверенные временем любимцы. Их читаю с удовольствием. Не отказываюсь от них даже в интернете. Когда человек в беседе говорит, что является поэтом, я начинаю смотреть на него под другим углом. Поэзия - не профессия. Это даже не дело. Не занятие. Это ты. И всё. Боже, скольких бездарностей я наслушалась на своем пути, именно наслушалась, а не начиталась. Приходит человек с десятью книжечками, лет ему 40-50, говорит, что, мол, поэт я, книжечки покупайте, читайте, позвольте вот парочку стихов в качестве знакомства... И тут начинается триумф глупости: Обыватель читает - обыватели восхищаются. "Смотри, у него десять книг", - шепчет девушка подружке, мол, не дилетант, а настоящий писатель.
Истинный художник слова из тысячи листов может ценить одну фразу, состоящую из десяти слов. Ради этой фразы написана эта тысяча. Вспомним, как Лев Толстой относился к популярности своих "Войны и мира" и "Анны Карениной". "Люди ценят в моем творчестве совсем не то, что должны ценить! Это не главное в моем творчестве!" - восклицал он в гневе. Поэтому даже в оценке творчества гениев людям свойственно ошибаться. Что уж там говорить о литературе в целом.
Человек - это то, что вокруг него; это то, что он видит; то, что потребляет. Я боюсь читать то, что предлагает мне общество. Когда совсем сведет душу и зачешется глаз, начинаю творить. Пишу и не даю читать серьезные творения большинству. Их читают лишь ромашки, васильки и маки.
О "мещанстве" и "пошляках" Набоков уже все сказал до меня. Америку я в этой области не открою. Но все же хочу поговорить о матушке России, точнее о людях искусства, проживающих в ее "ласке" и "милости". Набоков тосковал по Гоголю, Толстому и Чехову, которые "великолепно изобличали вульгарность, так же как показное глубокомыслие". Пусть их творчество - это обличение, но это обличение из рук гениального литературного искусства. Как же теперь обстоят дела с литературой в России?
Здесь бы очень подошел комикс "Всё очень плохо". Общество своим стремлением к доступности и ширпотребу возвело в абсолют то, что ближе ему, то есть средний уровень. Общество перестало быть истинными "ценителями". Оно стало потреблять. Ценится то, что потребляется в больших количествах, так называемый "литературный шлак". Интернет-ресурсы завалены подобным хламом. Его пишут "от мала до велика". "От мала до велика" и читают. Имя им - легион. Даже если и бытуют в обществе якобы истинные ценители, то зачастую за их личиной скрываются как раз "набоковские пошляки", с одной стороны, пытающиеся войти в элиту, общаясь в кругах искусства, вешая на стены картины, с другой - скрытой - стороны, желающие нажраться любимой еды, лежать, рыгать и смотреть тупой сериал по кабельному. Данное поведение напоминает поведение старшеклассника, который вроде бы пытается выставить себя уникальной личностью, но который так же стремится к большинству, надеясь, что его там приласкают и заслуженно оценят.
Истинный художник слова в России - зачастую в тени. Пишет, растет и цветет, как одуванчик за строящейся многоэтажкой. Смотрит на небо, пьет росу и дождевые капли. Колышется на ветру. Смотрит на то, как мимо пробегают люди с букетами роз и лилий, которые через день завянут, забытые на подоконнике. Иногда за многоэтажкой начинают расти и розы, но это бывает редко. Так в массовую литературу, на экраны и на полки приходят истинные художники, такие, как Татьяна Толстая, Роман Сенчин, Михаил Шишкин. Их мало. И их нужно носить на руках, потому что редко истина пробивается в руки большинства. Благо, есть интернет, потому что на местных книжных полках я не вижу достойных. Поэтому я перестала ходить в книжные магазины. Пока идешь за классикой, пробегаешь глазами по полкам с высоким названием "современная литература" - и рука невольно начинает искать в сумочке зажигалку, хотя ее там никогда не было. Сжечь!
В последнее время не выходит из головы сссровская фразочка "Каждый пролетарий за свою жизнь должен написать книгу!" Смеюсь. Добились своего: пролетарий, не пролетарий, а пишет. В кого ни ткни, пишет. Если не прозу, то стихи уж точно. "Набоковский пошляк" вспомнил, что есть буквы, что можно подражать Гоголю, Толстому и Чехову. "Они смогли - и я смогу!" Нехило замахнулся, дружочек. Сидит, пишет. Уверен в том, что пишет. Стоит отметить, что истинный художник слова никогда не уверен в том, что выходит из-под пера. "Если ты доволен своим творением, значит исписался". Творец недоволен всегда, просто в разной степени. Обыватель же показывает своим творчеством - не побоюсь этого слова - то, что не хуже других, что он в силах сотворить нематериальное. Запретить ему это делать нельзя. Негодования заслуживает не то, что обыватель пишет, пытаясь показать якобы иную природу, а то, что его творчество становится образцом для публики. Публика обывательские творения ценит. Скорее всего, потому, что сама состоит из обывателей. Творчество "набоковского пошляка" незамысловато, без глубинных смыслов. На этом уровне стоят и написанное на коленках порно от рук тридцатипятилетней женщины, и очередной бестселлер на книжной полке. Разницы никакой. Средний уровень. Прочитал - посмеялся - забыл.
Не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Одуванчик все еще желтеет в траве. Он не стремится попасть в букет к прохожему. Его задача - пить росу, умываться дождем, слушать ветер, поднимать ярко-желтую голову к голубому небу и думать: "Может, я сын солнышка? Оно же такое же желтое, как и я!" Его замечают такие же цветы, как и он: свободные, полевые, которые никогда не касалась рука прохожего. Вот вдали белеет ромашка, синеет василек, краснеет мак...
Отдельное внимание стоит уделить поэзии, точнее тому, что от нее осталось. Поражает уровень обывательских амбиций: "Я пишу, а значит, вы обязаны это читать". Интересно, он сам задумывался о том, что пишет нечитабельно? Во сне хотя бы. Раньше люди писали стихи в стол, оставляли их в тетрадочках, перечитывали в старости. Теперь же публикуют на известных всем поэтических ресурсах. Чем больше они пишут, тем все больше человеческое восприятие подводится под усредненное лекало. Я не читаю современных поэтов, особенно тех, кто публикуется в интернете. Брезгую. У меня есть проверенные временем любимцы. Их читаю с удовольствием. Не отказываюсь от них даже в интернете. Когда человек в беседе говорит, что является поэтом, я начинаю смотреть на него под другим углом. Поэзия - не профессия. Это даже не дело. Не занятие. Это ты. И всё. Боже, скольких бездарностей я наслушалась на своем пути, именно наслушалась, а не начиталась. Приходит человек с десятью книжечками, лет ему 40-50, говорит, что, мол, поэт я, книжечки покупайте, читайте, позвольте вот парочку стихов в качестве знакомства... И тут начинается триумф глупости: Обыватель читает - обыватели восхищаются. "Смотри, у него десять книг", - шепчет девушка подружке, мол, не дилетант, а настоящий писатель.
Истинный художник слова из тысячи листов может ценить одну фразу, состоящую из десяти слов. Ради этой фразы написана эта тысяча. Вспомним, как Лев Толстой относился к популярности своих "Войны и мира" и "Анны Карениной". "Люди ценят в моем творчестве совсем не то, что должны ценить! Это не главное в моем творчестве!" - восклицал он в гневе. Поэтому даже в оценке творчества гениев людям свойственно ошибаться. Что уж там говорить о литературе в целом.
Человек - это то, что вокруг него; это то, что он видит; то, что потребляет. Я боюсь читать то, что предлагает мне общество. Когда совсем сведет душу и зачешется глаз, начинаю творить. Пишу и не даю читать серьезные творения большинству. Их читают лишь ромашки, васильки и маки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий