"Вечное возвращение" - фильм, который Муратова не могла не снять. Он представляет собой дань кинематографии, современной - в частности. Дань с печатью имени плюющей каждому в тарелку Киры Муратовой. Работа - не просто повторение реализации "вульгарного анекдотика", хотя это именно и бросается в глаза, за ней стоит гиперболизированный, доведенный до пощечины, оплеухи, пинка, если хотите, марш на похоронах прошлого, полного шедевров и мастеров. Не зря упоминается, что режиссер материала скончался. Похоронный марш хрипит, но играет. Горло музыкантов сжимает веревка современности, где на первый план выходят финансовые отношения. Плачущие давно сгинули вместе с режиссером - вместо них стоят мещане с желанием выделиться, алчные персоны и сценаристы, работающие на массу.
Муратова собрала любимый актерский состав, чтобы вынести приговор современному искусству, сказала последнее слово. Не стала идти за зрителем, вытирать ему сопли-слюни, была верной себе до конца: во всем хочется найти смысл, но не видишь смысла. Кажется, что это череда кинопроб с актерами разного уровня: от откровенных бездарностей до вполне сносных. Причем молодые актеры выглядели в "картинке" хуже всех. До такой степени хуже, что зритель невольно желал, чтобы вся эта начертавообще-вакханалия закончилась. Только вот сцены, те самые пробы, не полностью идентичны. От эпизода к эпизоду мы узнаем новую деталь: задумано ли так или актер решил добавить личного? Личность человека, а не актера, перекрывала сказанное им, подшептывала, что каждый в этом мире хочет быть главным героем: "а чем я плох?" Кроме темы пародии, эгоизма, алчности и мещанства, читается одна из самых главных нитей - нить одиночества. Как мне кажется, она больше всего представлена в эпизодах с Литвиновой. Она, кстати, у Муратовой всегда "одна": ее героиня уверенно кочует из фильма в фильм. "Вечное возвращение" переплетается с "Два в одном" именно литвиновской игрой. Нельзя даже назвать это игрой - "муратовская ипостась". В этой самой "ипостаси" много личного, трагикомического, то, что жаждет зритель. Муратова словно знает предпочтения той публики, которой нужна Рената. Не видели игру на инструменте? Пожалуйста. Быт? Вот вам и быт. И нельзя найти грань, которая разделяет "ипостась" с настоящей Литвиновой, потому что чужая душа - потемки. Несмотря на желание муратовой показать изнанку съемочного процесса, вызывающую у нас эмоции от презрения до отвращения, героиня Ренаты - а играла она и в том числе себя - получилась самой яркой и живой. Предположу, что многие ждали в процессе просмотра фильма только ее. И дождались. Лежащей. В черно-белом свете. Словно в кадре старого фильма.
Музыка, которая сопровождает действие, прочно слилась с черно-белым фоном, который Муратова обычно ставит из-за нежелания работать с осветительными приборами. Черно-белый цвет - это уже история, что сразу заметно, когда картинка прыгает в цветность. Мы возвращаемся в мелочный быт закулисья, когда смысл не понят, денег вечно не хватает и хочется поржать за спиной.
Муратова сама же и развенчивает свой фильм, предугадывает то, что может сказать как зритель, так и хищный кинокритик: все это говорит человек, чувствующий, но не ведающий - потенциальный спонсор. Среда обитания подобного сорта людей подчеркивается самоваром и баранками. Насмешка?
А вечно что? Раз мастера канули в небытие смерти... Конечно, музыка. Не та вульгарная песенка, которую напевали герои. Музыка Петра Лещенко - мастера. Из того времени, когда создавались шедевры, когда деньги не ставились на первый план, когда искусство было истинным. "Риголетто", песня любви, вечно. Как и само чувство, которое переживет любую картину.
Возможно, что синие занавески - это просто синие занавески. Одно лишь ясно: болит. От чего? От обиды. На ТАКИХ людей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий