Счастье на сейчас

Так и поверишь, что человек - это только половина полноценного человека. Скучно с живыми людьми: бегут куда-то, все в заботах, которые на самом деле смешны; и весело с мертвыми - что ни книга, то открытие, и вот ты уже с бокалом, в котором плещется целый океан новых идей. Куда делась жажда персону ментально поглотить, как я говорю - сожрать? Что сейчас любовь? Две пары шагов по асфальту под фонарями? Две пары глаз, смотрящие в телевизор? Две тарелки на столе? Человек влюбляется и засыпает. Сердце его сродни колыбельной - бьется ровно. Руки - теплые. Он улыбается: "Я докажу, что люблю тебя, но давай завтра. Хорошо?" А ведь страх и лень - это практически одно и то же. Никогда не переносите любовь на завтра. Любовь тогда любовь, когда она сейчас.

Поговорить не с кем. Раньше я могла бы сказать: "Любить некого". Или: "Не с кем дружить". И вот на краю стою - не с кем поговорить. Что поделать, если ты великан и для тебя эти разговоры наряду с планетой слишком малы? Индивидуальность, оригинальность, харизма - отныне ничто, а в сельской местности даже порок. Подумалось: если мы с половиной похожи, то можем встретиться только в одном месте - в ликеро-водочном отделе, потому что больше нас никуда не вытащить. Посмотрим друг другу в глаза, а в них - тихая радость, скрываемая под усмешкой. Сейчас меня не вытащить даже за вином - "пьяная неделя" убила желание употреблять алкоголь, как минимум, на полгода. Человек любит, хорошо, но не спрашивает о творчестве, не пытается узнать новое обо мне, не говорит хороших обо мне слов. Грызет у углу кость, если кость эта вообще существует. Светишь на него фонариком: "Ты кто такой? Выходи!" А оно только зубами щелкает. И прячется. Любит ли? Любовь бывает разная: одна живет в сердце, другой же в сердце нет.

Если бы я не была женщиной, я бы забыла, как восхищаются женским телом, что в нем есть такого прекрасного. Фотографии и фильмы не в состоянии удовлетворить интереса, когда глаза и сердце связаны самой толстой в организме артерией. А тут только ногти можешь изучать два часа - какие они замечательные, женские ноготки. Могут царапать до крови, а могут и приятно щекотать. А когда они своей поверхностью гладят запястье, спускаясь в углубление ладони? Ради таких моментов я остаюсь жить. Да, ради ногтей. Ну, если углубиться - ради наличия в этом мире прекрасной женщины. Сколько внутри пустоты, которую некем заполнить! Не бросать же в себя первого встречного! Это ведь целый город незнакомцев внутри образуется. Я не могу одеваться так, как мне нужно (либо вещей таких нет, либо денег, либо убьют в семье). Не могу говорить всегда то, что хочу (на работе моим порывом снесло бы добрую половину коллег, и как я понимаю в этом Гурченко!). Дайте мне хотя бы любить и быть любимой так, как я этого жажду.

Великану поручили надувать воздушные шарики, и они все лопаются. Столько скопилось историй и мыслей, что опускаются уголки губ - такого потока информации обычный человек не выдержит. Между тем, творческий человек - то еще честолюбивое дерьмо, ему поддержку подавай, да не такую, как у всех, а чтобы самопожертвование - жены Льва Толстого и Ивана Бунина вместе с Авдотьей Панаевой икают, где бы они ни были. Выходит одно - не заслужила. А как что-то творить без поддержки? Выдумывать поклонение? Я и без того выдумываю счастье.

- Какая ты счастливая! Так и светишься!

- У меня всего лишь хорошая фантазия.

Оно же где-то есть, настоящее. То, которое наслаждение. Томное и наедине. Богом устроенное в хорошем расположении духа, а для участников - случайное. Такое незначительное с виду, а на самом деле великое. Я была в нем. Я знаю, каков его вкус. И от этого еще больнее.