Лопата, перерожденная в экскаваторе

Download Empyrean Black Coaches for free from pleer.com

Постпостмодернизм более заметен в музыке, чем в литературе. Музыке проще - есть классический материал, над которым можно работать: добавить эффекты, переосмыслить и дать нам его в своевременной (слово "современной" здесь не совсем к месту) форме. Это не танцевальные ремиксы известных композиций, что скорее отнесется к постмодернизму. Это глубокая обработка, дающая искушенному слушателю порой инфернальные, воздействующие на подсознание треки. Ничего так не кипятит твое бессознательное, как современность, в которой угадывается острый запах прошлой эпохи. Рождается жажда соединить "тогда" и "ныне", но уже не в музыке - в прозе: написать текст на новой технике и о настоящей действительности, но посредством старых красок. Перенести чистый дух через столетие в изящном флаконе и, отвинтив крышечку, вселить его в строки о "сейчас". Иным словом, можно показать начало XX века без стилизованных деталей, используя лишь то, что под рукой в данную секунду. Эпоха не в деталях. Она в суггестии. В том, что если и потрогаешь, то только сердцем. Жители 30-х живут и поныне, просто родились они в 90-е. Занимательная арифметика того, во что стоит поверить вслепую - как в любовь, в счастье, в Господа. Главное - заглянуть в современника глубоким зрением, прорезать взглядом время и найти-таки связующие нити. Как-то я говорила, что писатель - это театр. Слишком маленький масштаб взяла. Писатель - это человечество с колесом сменяющих друг друга цивилизаций. Вот почему он так часто теряет себя. Иногда и вовсе не находит, будто личность его вобрала сразу несколько не то что персон - периодов мировой истории. Гениальный же писатель - одновременно австралопитек и тот, кто умеет путешествовать астральным телом. Связь времен пульсирует в его голове крепким узлом - не разрубить не одним дамокловым мечом. Работать с суггестией сродни разглядыванию души человеческой.

У каждой исторической вехи есть свой темп. Слепок характера. Звук. Аромат. Вкус. При возвращении классики в литературный быт автор превращается в хранителя, а после - спасителя. Бархатная роза 30-х распускается на пластиковом подоконнике, где рядом лежит смартфон, в наушниках, подсоединенных к которому, играет электронная музыка. Ей комфортно - деревья, солнце и сердце людское все те же. У современности отсутствует глубина, но у нас есть лопата, перерожденная в экскаваторе.