Зачем я сейчас?

"Everything comes full circle,

and when it happens,

I want you to imagine me there to greet you".

Наверняка, все это не зря. У Бога есть на меня планы: смогу изменить к лучшему деятельность одного учреждения - смогу помочь подняться с колен целой стране. Конечно, начинаю с малого. Но кто начинал с большего? Начинаешь с большего - заканчиваешь меньшим, а тут есть хотя бы к чему стремиться. Я все агитирую: "Ищите связь! Ищите связь!", а ведь часто сама не вижу ее: не работает голова, нет сил, депрессия - по разным причинам. Не просто так мне приснился сон, в котором я прыгаю с парашютом. Без инструктажа (так же и преподаю, кстати) и в неизвестность, будто очнулась только перед открытой дверью. Кричу: "А когда парашют открывать?" Слышу: "Тут высота не очень большая, поэтому как только выпрыгнешь, сразу дергай за кольцо". Прыгаю, дергаю, просыпаюсь. До этого видела во сне (в дремоте даже - в ней самые ценные сны) церковь с голубыми куполами, а от нее - длинный шлейф белоснежной ткани трепещется на ветру, ткань рвется на две части, и якобы дошел слух, что возле полотна умер человек и что даже на ткани была кровь, но крови я не заметила. Еще раньше побывала в кафе во Франции. Нас было четверо (кажется, американцы - там был эпизод с американским посольством - и я), сели за столик, поприветствовали официанта по-французски. На столе - ноутбуки, на экране запущены какие-то программы. Я еще удивилась явному акценту моих приятелей. Болтаем о чем-то. Один из приятелей резко встает и уходит на балкон курить. Думаю: "Идти за ним или не идти?" Захожу на балкон: "Ты обиделся?" Он: "Да нет", но ясен пень, что обиделся. Балкон мягкий, на нем ковер и много ткани, выходит на территорию кафе. Облокачиваюсь на него, рассматриваю все вокруг, а рядом висят ряды верхней одежды посетителей прямо под открытым небом. Думаю: "Точно же не Россия. В России бы давно что-нибудь сперли. Здесь столько дорогих вещей!" Решаюсь на отчаянный шаг - подхожу. Кажется, он выше меня, брюнет, кудрявый и весьма смазлив. Наверное, я и решилась на все это потому, что на внешность он модель. Парень хватает меня за руку и целует. И поцелуй такой реальный, что Господи прости! Обычно я целуюсь импульсивно, страстно, резко, кусаясь. В общем, не изменила себе, но ему не понравилось - ему нежно надо было. И даже мой укус за нижнюю губу не пришелся ему по вкусу. Что за подстава! Вроде бы мы вернулись. Никто о наших отношениях так и не узнал, и мне было неловко, что на людях мы друзья, а без людей впиваемся в друг друга, будто не целовались лет сто. Кстати, реально не целовалась сто лет, так что сны подобные имеют основу. Больше всего удивляет детальность - эти мягкие ковры, "Bonjour! - Bonjour!", ясность мыслей. Вокруг еще было много туристов, большинство оказались азиатами - они заказывали что-нибудь из риса. И американское посольство, в котором сидела семья из трех человек и все махали маленькими американскими флагами. С Америкой тоже сон был, давно. Будто на две улицы растянулось шествие, а я с друзьями стою у метро (то ли опоздала, то ли уезжать скоро), наблюдаю. Много-много людей, а по центру дороги плывет дирижабль с цветами российского триколора. И будто время не нынешнее, а 60-70-е. Отец несет на плечах дочку. Большой праздник. Я рада, но чувствую еще печаль, потому что не имею возможности наблюдать такую красоту чаще: видимо, в Америке проездом, а не живу. Так странно все. Ты (душа и тело), одинокая и без денег, проживаешь очередной, полный забот, от которых ничего не меняется, день, а ночью тебя (душу) забрасывают куда-то далеко-далеко, где ты свободна, счастлива и идентична своей самости на все сто. И не знаешь, то ли это другая планета, то ли альтернативная реальность, то ли прошлое, то ли будущее, то ли душа твоя в ином теле побывала.

Мы все о себе знаем - стоит только вспомнить. Вся эта фетишистская тяга к определенным явлениям и предметам этого мира, к конкретным эпохам - это как раз таки акт воспоминания того, что было с нами до нынешнего воплощения. Я уверена, что 30-е и 50-е за рубежом и граница 19-го и 20-го веков в России - это мое. Музыка, фильмы, тексты, предметы интерьера, лица - ничто не вызывает удивления, наоборот, появляется чувство, что я часть всего этого. Всю жизнь терпеть не могла историю, а тут как губка впитываю в себя исторические факты, от которых другой бы уснул. Можно сказать, 24 года я спала, а тут прозрела - в том, что я не из этой эпохи (поэтому вечный вопрос "Зачем я сейчас?"), кроется корень всех противоречий между мной и современностью. Смотрю на фото царской России начала 20 века и скучаю. Тоскую так, что выть хочется. Будучи в Москве и заслышав странный ритмичный топот за окном, я представляла, что по улицам несутся кареты. Склонность к языкам - порой голова, которая, кстати, не учила английский, сама переводит иностранные песни и даже с рифмой. Черные гелевые ручки. Драгоценности, причем не сам металл, а именно камни. Галстуки, аскетичные свитера, мундштуки. Красная помада, волны волос, часы на цепочке. Очень много перьев для письма, которые успели со временем заржаветь или почернеть. Пластинки с зарубежными мелодиями. Бегунок настраивания частоты волны, подсвечиваемый снизу. Бубнящее радио. Керосиновая лампа. Бокалы. Вообще - катастрофическая тяга к задымленным кабакам. Старые улочки Москвы. Задние, больше похожие на деревню, улицы губернского Владимира. Хохот, цитирование Блока и Маяковского, стопок звон, пляски и красная икра в вазочках. Меха, меха и меха. Душный снег. Колокольчик уносится прочь, растворяясь в русской метели. Я встаю на колени, и меня буквально рвет мыслью, что то, что мне так дорого, осталось далеко позади, а я нахожусь во времени, которое понимать не хочется, настолько оно просто и чуждо. Поэтому я стремительно "проглотила" "Мою жизнь" Коровина, поэтому перечитываю "Жизнь Арсеньева", поэтому книги о Чехове, Бунине и Андрееве показались мне глотками родного воздуха. Сейчас же я задыхаюсь. Даже радио, по которому передавали спектакли, ушло. Больше не ведут тонкие двойные проводки в дом или квартиру, нет странноватой розетки. Нет Первой мировой, сводки которой могли бы передавать. Лишь в детстве я крутила колесико зарубежных частот и заслушивалась песнями, которые в тот момент слушали мои заграничные братья. Такие разные песни: классика, джаз, арабские. Такие непохожие друг на друга языки. Удивительный мир, огромный и пестрый. Вряд ли я его обойду полностью, а если обойду, то умру и в следующей жизни точно не вспомню.