На пороге матриархата

Man fucks woman. Subject: man; verb: fucks; object: woman.

That's OK. Woman fucks man. Woman: subject; man: object.

That's not so comfortable for you, is it? © Стелла Гибсон ("The Fall")

Оказывается, мы курим на пороге долгожданного матриархата. Все больше свободы дает нам, женщинам, если не государство, то собственное мироощущение. Одни страны выбросили окурок в урну и уже заносят ногу над второй, даже не первой, ступенькой, другие - как, например, Россия, хотя она МАТЬ славянского мира, ЯЗЫЧНИЦА в своих корнях - вцепились в традиционные, но на самом деле созданные мужчинами, ценности. Странно, как в этих "промужских" ценностях сосуществуют такие противоположные, казалось бы, позиции - христианство и варварство. Это то самое варварство, которое было при первом появлении креста на земле русской: "Мы молимся, стоя на коленях и разбивая об пол лоб, но деремся за бесплатные свечи". Я ни в коем случае не критикую ни церковь, ни российское общество, меня интересует причина подобного сосуществования. А причина вот в чем: христианство и язычество в нашей западно-восточной стране слились во что-то еретическое, в новую, третью, религию, для которой считается нормальным факт, что гроза - это гнев пророка Илии. Опять же, ничего плохого в гибриде религий нет, просто есть ощутимый результат взрастания христианства на неправильной почве. Иным словом, оно не привилось. Никто не будет спорить, что христианство - мужская религия: удивительно, как среди мужчин затесалась Дева Мария, но без нее рождение Иисуса Христа все же не произошло бы. Еще удивительнее, что некоторые ветви христианства почитают Деву Марию наравне с Христом. Язычество - религия женская: Земля - основа всего, Мать, дающая жизнь, а еще есть Смерть, жизнь эту забирающая; остальное, даже бог солнца - ниже двух главных идолов. Таким образом, в славянском менталитете, пусть и в углу коллективного бессознательного, живет крепкая принадлежность матриархату.

Матриархат не наступит в один день: общество - я уверена, что с женщинами освободятся и мужчины - освобождается постепенно. Если вы не интересовались общественными тенденциями, именно мейнстримными, то пора это сделать. Свобода не приходит с митингами, свобода приходит с деталями. Что касается визуализации, все чаще мы встречаем открытое женское тело, открытый половой акт. Общество настолько устало от запретов, что рвет на себе одежду. Этого бы не случилось, если бы оно достигло высокого уровня развития - там не до одежды вообще. А пока история строится на принципе "Любое действие встречает противодействие". Подростковая, так сказать, физика. Девственность оставлена в Вегасе, в приоритетах - частый секс и гедонизм во всех его проявлениях. Гедонизм не касается исключительно секса - это вполне может быть эстетика, направленная на иллюзии. Часто - эстетика, направленная на женское тело и, что стоит отметить, женственное тело пассива в гомосексуальных отношениях между мужчинами. В патриархате один из главных страхов - страх гомосексуальности (в матриархате - страх инцеста). Другой страх - боязнь быть осмеянными женщинами, но это уже черта невротической натуры, вытекающая из детства. Удивлялись ли мы, когда встречали человека неопределенного пола: то ли мальчик, то ли девочка? Это еще одна линия в широкой грани перехода: половые различия минимальны, женщины ведут себя по-мужски, мужчины все больше ноют. Возможно, кто-то и не любит мужественных лесбиянок и женственных геев, но именно они являются образами, поставленными во главу освобождения от авторитаризма и аскетизма. Все чаще в кино женщины играют мужчин, мужчины - женщин, и это больше не кажется забавным, это больше не цирк уродов и аномалий психики, а нормальное явление. По крайней мере, общество больше не удивляется.

Социолог Дж. Раттрэй Тэйлор отмечает, что "патризм" не доверяет науке (на мой взгляд, "патризм" вообще ничему не доверяет), поэтому общество топчется на месте - явного прогресса не наблюдается. Консервативность - те самые традиции, но уже в научных подходах - не дает человечеству вздохнуть тем воздухом, который накопился в резервуарах благодаря той самой науке. Страшно же - а что будет, если ослабим хватку? Разврат, развал, хаос? Может, и разврат (крайне субъективное понятие), но никак не развал и хаос - это то, что человечество ожидает, если оно продолжит следовать консервативному миру. Отсюда и третьестепенная роль искусства, а когда-то - например, в начале 20 века, всего век назад - оно было в каждом доме и в каждой голове. Можно решить, что все уже открыли - ничего нового не придумаешь, но такая точка зрения - типичное насаждение "стоячего" "патризма". Возможно, если бы женщины занимали, как минимум, половину высоких постов, ситуация бы изменилась. Даже в точных сферах появилась бы творческая нотка. Восстали бы из пепла такие области, как культура и образование. В политике стало бы меньше элитаризма, прогрессивные политические концепции строились бы на эгалитаризме - идее, предполагающей создание общества с равными политическими, экономическими и правовыми возможностями всех членов. Кто-то фыркнет: "Вы утописты!" А мы ответим: "По крайней мере, у нас есть план".

Смена патриархата и матриархата очень заметна в литературной среде, которая мобильна на изменения, как и искусство в целом. Классицизм (строгость, четкие правила, коллизия между разумом и сердцем, где всегда побеждает разум) сменился сентиментализмом (чувственность, отсутствие правил, победа сердца над разумом). Модернизм сменился постмодернизмом, а тот, в свою очередь, постпостмодернизмом. Постмодернизм был и остается (многие до сих пор творят по его законам) больной операцией по смене пола литературы: модернизм - мужское начало, постпостмодернизм - начало женское. Самое интересное, что постпостмодернизм с его аутентичностью и сентиментальностью занимается переосмыслением не каких-то там, а модернистских ценностей. Ныне действующее литературное направление - это классические традиции под лучами освободившегося солнца. Мы, писатели, говорили и говорим о Боге. В прошлом мы боялись поднять на Него глаза, все, что с нами случалось, мы сваливали на кару божью. Сейчас мы сидим с Богом рядом и очень мило беседуем, а если случается беда, понимаем, что это кара человеческая, наша собственная кара. В современном сознании Бог никого не карает: как Он может покарать того, кого создал в любви?

Любовь - это своего рода табу в консервативном мире. На мужчин, которые много говорят и пишут о любви, косо смотрят: "Педик, что ли?" А вопрос должен быть иным: "Влюбился, что ли?" И неважно, в кого влюбился: в мужчину, в женщину или в себя. Планеты движут не половые различия, а гроза, которая уже разразилась над зажатыми собственными правилами мужчинами и их запуганными сторонниками в лице женщин. И это не Илья-пророк в гневе. Уже нет. Гроза эта - абсолютная, не имеющая границ из колючей проволоки, любовь.

Леди Абсурд