Альбер Камю, творец моря и солнца

Номинация на Нобелевскую премию по литературе в 1947 (34 года), 1949 (36 лет), 1952 (39 лет), 1954 (41 год) годах - и ничего: "Да, талант. Да, вклад в литературу. Но молод, господа, слишком молод. Как же на нас посмотрят? Что скажут? Скажут, что мы каждому подающему надежды юнцу готовы премию дать? Ничего, опыта наберется. У нас уже опытные есть". Альбер Камю и не стремился во что бы то ни стало получить признанную всем миром награду: в записных книжках о ней ни строчки. Строчки же - о работе над собой, даже борьбе с собой на благо творчества: всем начинающим писателям стоит почитать записи Альбера Камю, узнать, что писателем не рождаются, что трудиться надо не меньше, чем пить и есть, что постоянные размышления и духовный поиск шлифуют не только жизненную - философскую, политическую, социальную - позицию, но и стиль. Великий человек не растет из-под земли, как гриб после дождя - великим человек становится. Вся жизнь Альбера Камю - тому подтверждение. Мальчик из бедного района подавал большие надежды как в учебе, так и в спорте, но мешал груз, который при рождении вручил ему Господь - семья: мать, дядя и бабушка. Не знающие грамоты и мучающиеся от постоянного нехватка средств, они мало понимали растущее чудо, для них он был, скорее, растущим грибом, который мог вскоре приносить постоянный доход. Но несмотря ни на что Альбер любил родных, особенно мать: ее он считал Богом, все произведения свои он мысленно посвящал матери. Если он и оправдывал свое существование в текстах, то только перед той, которая родила его в муках - об этом можно прочитать на первых страницах незаконченного романа Камю "Первый человек": закончить его помешала смерть. Найдя поддержку в редких друзьях и учителе, Альбер на страх и риск семьи решил учиться, учился он до самого конца, не переставая читать мировую, в частности русскую, литературу и отзываясь на полюбившийся текст то рецензией, то письмом, то цитатой в тетради.

Если хотите узнать что-либо о писателе - читайте о нем беллетристику. Если хотите узнать его самого - читайте его записные книжки. Благо, таких тетрадей у Камю наберется на целый том: сказывается склонность к рефлексии и активная мыслительная деятельность. Поначалу деятельность эта касалась созерцанию любимого северо-африканского - Камю родом из Алжира - пейзажа и детальному воспроизведению увиденного: истину, которая спасала бы от смерти, писатель видел в красоте, часто в красоте юного тела. Природа, архитектура, сильные мужчины и красивые женщины - вот что интересовало молодого Камю. Записи того времени изобилуют восхищением, часто направленным на Алжир и его внешние составляющие. Но помимо внешней стороны Камю изучал и типичного алжирца, типичного француза, после - типичного европейца, придет время, и он станет исследователем революционной русской души: о революционной России он напишет пьесу "Праведники". Это было не напрасным любованием юного сердца - Альбер все впитывал и ничего не забывал: вся информация, до последней крохи в виде алой герани на могильной плите, становилась частью того или иного труда. А творил он много: рецензии, публицистика, философские трактаты, разножанровая проза. Камю не любил безделье, не любил себя за это безделье, приходилось даже творить через силу, о чем он не раз сообщал в своих дневниках - будто чувствовал, что время на исходе, что отведено ему всего ничего и остановка будет равна смерти. Он словно говорил себе, подбадривая: "Работа, работа, работа - это все, что я могу дать этому миру".

На жизнь Альбера Камю легко ложится лекало жизненного пути почти каждого гениального литератора: первый этап - революция, авантюризм, страсть; далее - серьезность, внимание, человек; перед уходом - классика, традиция, простота. Такими были судьбы, например, Сергея Есенина (второй этап был первым, первый - вторым, но все же он пришел к классике), Леонида Андреева (что касается средств и тем), Бориса Пастернака (типичный представитель подобной эволюции) - каждый из них возвращался к первородному чувству прозрачности: темы, образы, форма. У каждого перед кончиной творчество становилось, как никогда, ясным - то была гениальная простота, к которой подсознательно стремится человек. Примером могут послужить рассказы Камю, опубликованные в 1947 году, и роман "Первый человек", рукопись - сто сорок четыре страницы - которого была найдена на месте аварии, унесшей жизнь автора. В последних работах мы не увидим политики и авантюризма, которые окрашивали ранние тексты Камю: если в них и встретится пейзаж, то он не будет описан с жадной страстью. Не увидим и нутра человека, израненного войной и уставшего от крови. Не встретим тяжеловесности и многоступенчатых логических рассуждений, которые часто можно принять за разговор с самим собой. "Классика, традиция, простота" - это гениальный финал гениального творчества: чувственные, на грани слез, тексты, относящие читателя к детству и простым истинам. Одной из таких истин может стать цитата из творчества другого автора "Человеку нужен человек" - в рассказах "Молчание", "Растущий камень", "Гостеприимство". Но у Камю не бывает лишь одного выбора, вариантов всегда множество - "Человеку нужна природа" ясно звучит в "Неверной жене". "Человеку нужна идея", - мысленно, так как без языка, протестует герой рассказа "Ренегат, или смятенный дух". И лишь Иона, герой новеллы "Иона, или художник за работой", говорит за автора: "Человеку нужен он сам. Как счастье мы находим в осознании собственного несчастья, так и объединение мы находим лишь тогда, когда ото всех уходим". По Камю, как это ни парадоксально звучит, только смерть учит нас жить. О смерти Камю думал и писал постоянно: он не боялся умереть, но искал смерти оправдание - так он отгонял ее постоянное дыхание в спину: часто о себе давала знать болезнь. Он боролся, как-никак он - человек бунтующий.

В 1957 году Нобелевскую премию Альберу Камю таки вручили, что стало для писателя огромной неожиданностью. В своей речи он практически не говорит о себе, ему важны идеи и народ: он - представитель своего народа, он изучает народ и пишет для него. В отличие от типичного лауреата, Камю не считает премию личной заслугой и жаждет разделить ее с собратьями. Но слава утомительна - это Альбер понял еще задолго до мирового признания. Нет, она не утомительна, она - пустяк, о котором и думать не стоит. Возможно, писатель надеялся, что найдет с наградой чуть больше понимания, но ошибся: последнее интервью, которое он дал за несколько дней до гибели английской прессе, содержало ответы того, кому если что и нужно, так только уединение и свобода. Вероятно, это было замаскированное "Я устал". Он, как и его герой Иона, залез под потолок и стал писать самый родной сердцу роман - для себя, для семьи, для уже ушедшей мамы - "Первый человек". В нем он погрузился в детство, смеялся и плакал - с собой же, только маленьким. Так Камю - наверное, самый безусловный гений из прозаиков - желал понять, кто он есть: мальчик из бедной семьи до конца дней своих или тот, кто имеет право говорить о себе. О себе, а не революции, гильотине или нерадивой Европе. Потому что было что сказать: философская концепция, энциклопедические знания и уникальная судьба.

Три года назад - мировая литературная премия: казалось бы, о чем еще можно мечтать? Но Камю мечтал, мечтал не о новых творческих высотах, о другом - вернуть умершую мать, быть с ней почаще, решиться все-таки признаться: "Я люблю тебя, мама". Мечтал вернуться - в старый Алжир, от которого мало что осталось: жизнь шла вперед и кроила природу и архитектуру, а в перерывах между строительными работами забирала родных и знакомых. Все чаще он встречал лица, не похожие на тех, о которых любил грезить в своих эссе. Улицы детства уже мало походили на улицы "Первого человека". На любимое море хотелось больше смотреть, чем нырнуть с разбега и рассекать мускулистыми руками соленую гладь. Если море и скучает сейчас, то только по Альберу Камю - творцу лета и льющегося на влюбленные головы солнца

.

Кристина Лужина