Есть музыка, пахнущая ночью и упущенной молодостью. Словно все потенциальные воспоминания сконцентрировались одной композицией, и ты представляешь не то, что действительно было, потому что, возможно, слишком больно, а то, что было бы, если все изменить. Если бы - в прошлом - тебе было чуть больше лет, чем сейчас, если бы ты встретил в нем преданных друзей и любовь, бросил уют дома и отправился бы шумной компанией в путешествие. Каждый город встречался бы всплеском шампанского и безумия, над головой взрывались бы фейерверки, из карманов бы сыпались веселые обманы - на головы местных жителей. И каждая ночь - без сна: с древними танцами и песнями у костра. Падать спиной в молоко моря под собственный смех. Пытаться посчитать звезды, понять, что они то и дело множатся - от количества выпитого вина. Парить под куполом закатного неба и падать обязательно в кусты шиповника. Запускать с маленькими детьми воздушного змея, смотреть, как тот трепещется в сочной синеве под свист молодежи. Засыпать в обнимку с друзьями - друг на друге. В палатке на краю утеса.
Но тебе еще мало лет, чтобы случилось то, что уже прошло.
Данную иллюзию я ношу еще с детства. Тогда рисовала что-то вроде фотографий, на которых я была уже взрослая: успешная, путешествующая и с толпой друзей. Но это же фотографии - фиксация того, что уже случилось. Поэтому под некоторые композиции ко мне приходят выдуманные воспоминания, но я точно знаю, вся моя жизнь прошла в отчаянных попытках вырваться из однообразия и данные попытки никогда не поднимали меня в небо. Детское воображение помогало, я даже иногда принималась врать о бассейне и курортах. Ничто не мешало сделать тряпичный парашют, с которым прыгала с забора, настоящим. Стразы - драгоценными камнями. Пробежку с лагерем по лесу - путешествием с приключениями.
Теперь одинокий вечер, полный разочарования и обид, не сделаешь звеном в цепи моей якобы интересной жизни.
Жажда рвет сердце. Жажда любить до потери пульса. Жажда творить до встречи с безумием. Жажда быть везде. Под светом косого солнца, на теплом лоне бесконечного лета и босиком. А сейчас...
"Ты видишь снег? То пепел наших мест..."
Это я горю, и я не могу больше.
Я бы нашла старое фортепиано, смела с него пыль и сухие листья, пригласила бы детей, сыграла что-нибудь, а с крышки, с истлевших нот на меня бы смотрел пытливыми желтыми глазами кот. Давно ли ты? Промурлычь, что бессмертный. Дети бы принесли ему миску молока. Тот бы накачал им теплый живот и лег опять на листки, свесив лапы и прищурившись от уходящего к горизонту солнца.
Нас бы было много. Мы бы были вместе. Держали друг друга за плечи.
Но мы не случимся. Нас разделила невозможность. Бытие обрубает тесаком веревку за веревкой. И я лечу вниз с бешеной скоростью, цепляясь за борт корабля. Все ближе холод безразличной воды. Корабль причалит без одного пассажира.
Только будет ли кто считать?
Сквозь толщу воды я слышу ритуальные песни предков. Они зовут, медленно поворачивают разрисованные головы и заносят ступню. Ладонь стремится к ладони.
I'm lonely and I'm looking
for a place to go
where everything's an embrace
and everybody wants to know.