Пять месяцев, как я одна, и до сих пор не знаю, как жить без твердой уверенности, что тебя любят. Безусловно, это была эпоха (которую не выкинешь из головы), и второй такой эпохи не будет. Если и случится что-нибудь, то уже на краю Золотого века, костер разгорится не на свежих дровах, а на старом, успевшем промокнуть пепелище. Дожди одиночества вымыли из моей души все золотые самородки, оставив умирать ее, пустую и бесполезную, на песке, по которому по ночам стучит волнами звездный океан. Я тихонько доживаю свой век. Хожу по улицам неузнаваемой. В окно смотрю белым лицом. Пишу то, что даже более одиноко, чем я. Дела (сегодня я провела целый день у плиты, и буквально не хватало рук) лишь на время дают забыть о том, что там, за пределами быта, ничего нет: любви нет, а значит, нет ничего. Люди отвечают: "Прости, у меня дела. Спишемся завтра" и исчезают на две недели, минимум. Но чаще всего не пишут вообще. А ведь хочется стать частью чьего-нибудь дела, чтобы человек, упоминая "важные дела", умел в виду меня - встречу, любовь и жизнь до самой смерти. И чтобы мои дела обязательно включали любовь, будь то просто телефонный звонок, дабы услышать голос, по которому успеешь соскучиться. Ложь, полученная от общества, уже достигла такой точки, после которой слова теряют смысл. Отныне в них нет правды. Если раньше любовь была полна иллюзий, то сейчас это истина, умноженная на светлый разум. Так уж вышло, что люди, которые были мне дороги, ставили свою ложь выше меня и я, до большого стыда глупая, верила, что любят меня безгрешные. Эти ангелы, собравшись в толпу, утопили меня в Москве-реке.
Чувствую себя великаном, которому поручают таскать ящики с фруктами, а меж тем, он бы мог сдвигать горы, крошить гранит одной левой и помогать людям преодолевать большие расстояния. Нет, великан, таскай ящики. Трать свою жизнь на перенос гнилых фруктов, которые никто не купит, разве что старушка, у которой в кошельке пара монет. Старушка поднимает глаза и щурится: "А откуда это у вас такой работник? У него же голова в крышу склада упирается!" Великан с радостью посадил бы ее к себе на плечи и унес в южные страны, где та бы сама смогла набрать и персиков, и апельсинов, только слышит за спиной "Ты чего задумался? Нечего ворон считать! Ящики таскай!" и вновь с понурой головой идет к горе затхлой радости.
К слову, я не могу писать, как пишут все, по одной причине - на них я не похожа. Да и слишком много текстов, в которых нет никакой художественной ценности. Представляете, даже нытье может быть прекрасным, с парой точных фраз и живых образов. Возможно, это моя эмоциональная закрытость. Открытость, которую захлопнули. Или болезнь - та, что превращает серую дурь в разноцветную придурь. В любом случае я всегда не та, которой являюсь внутри. На истинную и единственную же засматривается толстый сом.
Эй, не слишком там задерживайтесь на дне, ладно? Вы пишите необыкновенно. Мимо вас нельзЯ пройти мимо. Спасибо.
ОтветитьУдалить