Русский постпостмодернизм: аутентичность

Если предстоит выбирать между современной литературой и современной музыкой, я выберу музыку, и не потому, что музыка более вариативна, не потому, что в литературе меньше шансов встретить гения-самородка. Причина - в разной степени аутентичности. Музыка - если исключить культовые группы, ориентированные на массу и моду - обладает, выражаясь присущими человеку качествами, совестью. Совестлив, прежде всего, андеграунд, творящий исключительно на благо развития музыкальной сферы, на расширение музыкального пространства. Композиции андеграунда аутентичны и личностны: в них нет работы "на" и "для", в них - "вглубь", "за" и "над". И вглубь себя, а не общественных проблем, которые у всех на слуху и поэтому умело используются и тиражируются талантливыми, более-менее популярными, авторами - авторами неважно чего. Наверное, я должна радоваться: музыка - самый идеальный язык - продолжает развиваться, невзирая на коллективные ценности, которым, по сути, должно служить современное искусство. Она держит оборону, в отличие от литературы. Литература же устала от загазованности постмодернизма, но никак не найдет в себе силы наполнить легкие свежим воздухом в виде аутентичности постпостмодернизма. Если сил и хватает, то исключительно на сигаретный дым нового сентиментализма, который, конечно, ориентирован на личность, но не на которую ориентироваться стоит. Личность в новом сентиментализме коллективна, вот поэтому в России так популярна сейчас, например, женская поэзия. Коллективная личность - это личность коллективного невроза, и чем точнее ты изобразишь в своем творчестве коллективную личность, которой ты являешься только отчасти, тем успешнее окажется творчество. И уже не скрыться от текстов, повествующих о брошенных домашних животных и забытых стариках, о неразделенной любви, об одиночестве ("ванильная эстетика") и прочем - в одной из социальной сетей встретишь точно. Возможно, новый сентиментализм вылился бы во что-нибудь положительное (как-никак это обращение не к пустоте, а к эмоциям), но он слишком зациклен на собственных эмоциях и, кроме них, не видит ничего: ни того, что в мире есть вечные - еще с классицизма - ценности, ни того, что эмоциональность без иных аспектов больше походит на психическую болезнь и старческую слезливость, а болезнь отбрасывает нас сразу на несколько десятилетий назад, когда постмодернизм брал под свое пародийное крыло и нищих, и больных, и чем больнее ты, тем лучше.

Я бы не сказала, что характерной чертой русского постпостмодернизма является "новая аутентичность", скорее - аутентичность вообще: "Мое творчество - это я". Это аутентичность, представленная в гуманистической психологии, то есть та, которая предполагает подлинность, независимость и свободу. Свобода - не пресловутая мечта нигилиста, не вседозволенность, а выстраданная в борьбе с самим собой свобода в принятии своих уникальных особенностей и неповторимой стратегии построения собственной жизни. На пути к аутентичности непременно осуществляется личностный рост. Согласно гештальт-терапии, самости предшествуют этапы осознания относительности социальных норм, неэффективности поведенческих шаблонов, утверждения собственной ценности с открытием в себе возможности проявления любых, даже негативных эмоций, с одновременным принятием на себя ответственности за аутентичное поведение в обществе. Аутентичный автор заявляет: "Я созидаю то, что хочу, а не то, что требует от меня общество и время. Я несу ответственность за созданное. Я принимаю себя таким, какой я есть, но не хочу останавливаться на достигнутом: мой ум всегда в поиске. Я понимаю, что творчество помогает мне в знакомстве с собственной личностью и в решении психологических проблем. Я - это я, свободный и искренний". Это своего рода часть порядка в общем беспорядке - эстетический логос в хаосе, согласно Липовецкому.

Следовательно, аутентичный автор - источник творчества с аутентичным героем. Герою, находящемуся в постоянном личностном росте, противостоит не мир филистеров, как это было в романтизме, а информационный хаос, к которому можно отнести как общественные ориентиры, так и экзистенциальный вакуум. Аутентичный автор одновременно все отрицает и со всем соглашается (условие истинного творчества, по словам Камю), поэтому его производные - текст, тема, герой - и выходят за рамки коллективного, и тесно с этим коллективным связаны. Можно сказать, это новые отношения со средой: "Я - твоя часть, но я знаю себя".

Отсюда еще одна черта русского постпостмодернизма - возвращение к прошлым эстетическим и духовным ценностям и построение на их основе индивидуальной стратегии жизни и творчества. Под "прошлыми ценностями" я подразумеваю то лучшее из Нового времени, к которому обращались гениальные модернисты, начиная с классицизма. Без обращения к духовным традициям невозможен выход из экзистенциального вакуума. Постмодернизм как раз таки не выходил из него - в остановке развития и недоверии ко всему он предпочитал смеяться, смеяться даже над собственным смехом. Постпостмодернизму же несмешно - голос сорван, а так хочется петь. Безусловно, остается интертекстуальность, но интертекстуальность на уровне смысла; а если и будет цитатность, то особая - информативная и без пародийности. Человек постпостмодернизма обращается к прошлому за советом, как смотреть в будущее, советы он эти находит и, оперируя аутентичными понятиями, присущими исключительно его личности, создает столь же аутентичное творчество, свободное от разного рода навязывания.

Постпостмодернистская личность - это личность новой формации, первый человек постмодерности. По теории Эпштейна, к постмодерности относится и постмодернизм, и то, что за ним следует. Но человек постмодернизма, к сожалению, ничего в развитие как литературы, так и культуры в целом, не внес, кроме свободы маргинальности, пародийности и пустоты. Постпостмодернизм смотрит трезвым взглядом на современность и всем сердцем жаждет найти в ней хотя бы каплю вечности. Поэтому с большой вероятностью развитие он, пусть не сразу (в России всегда все не сразу), но получит: вряд ли кто захочет пойти против такого развивающегося понятия, как "счастье конкретной человеческой жизни".

Кристина Лужина

Женская гениальность в искусстве - миф?

Если ты женщина и написала гениальное литературное произведение, значит, ты не женщина. В женщине-творце женщины больше, чем творца, и это наличие часто гениальному творчеству чуждо, потому что то не вертится вокруг архетипов матери и любовницы. Не могу рассуждать о других сферах искусства и тем более науки (с искусством у женщины сложные отношения, наверняка, поэтому мы не знаем, например, гениальных художников женского пола; наука же имеет выдающиеся женские примеры), но в литературе так и есть. Зарубежная литература содержит множество женщин-талантов (Вульф, Остен, Митчелл, Кристи и др.), и они достаточны известны. Русская литература известна лишь Ахматовой и Цветаевой и справедливо известна: лишь они - с абсолютно разной поэзией - могут назваться гениями женского пола. Их гениальность доказать легко - можно лишь задать один вопрос "В своем творчестве они аналогичны Гиппиус, погрязшей в женской рефлексии?" Ответить: "Нет, конечно" и начать новый абзац.

Женщине в лирике легче всего: душа ее каждую секунду страдает, очень удобно изливать страдание в стихи. Тем более - женщина женщину поймет. Как-никак мы мало чем друг от друга отличаемся. Поэтому так популярны сейчас Полозкова, Астахова и подобные: лица их сливаются в одно ничем не примечательное, требующее любви и признания. Популярны также женские романы и детективы, иным словом, легкое - "пока варится суп, почитаю-ка" - чтение: Токарева, Улицкая, Маринина и др. Да, феномен "женская литература" появился в России совсем недавно. Возможно, это одно из последствий набирающего обороты феминизма, но не суть. Давно бы пора женщине оторвать ребенка от груди и написать гениальное творение. Но видимо, в русской напомаженной голове прочно засел выбор (еще с древности): или рожай/стирай/корми, или пиши. Потихоньку избавляемся, и дай Бог.

Цветаева и Ахматова - две ярких кометы в небесах русской литературы. Объединяют их стихи, эпоха и судьба-трагедия. Ахматова изначально не была гением, ее, можно сказать, воспитала судьба, закалило столкновение с жестокой эпохой: поэтому лишь "Реквием" и последние стихи можно отнести в раздел "Гениальное". Удивительно, но в последнем творчестве женское органично сочетается с историческим, иногда даже историческое берет верх над женским, и эти моменты завоевывания самые успешные в плане гениальности. Гениальность Цветаевой заключается в новаторстве, именно поэтому она не принадлежала ни одному литературному направлению и стояла до последнего высоким мраморным особняком. Прежде всего, ее мышление было особенным, сквозь призму особенного мышления проходили люди и события и вытекали из-под ее рук в виде рубленых строк и жестких рифм. В ее лирике, как это ни парадоксально, мало лиризма. В ней присутствует любовь и все, что с ней связано (основная тема все-таки любовь), но она нам не кажется слезливой и слабой, как это обычно выходит у женщин: здесь грандиозность поэта с малых лет, предназначение в каждом слове, одиночество и равный этому одиночеству мир, который не похож ни на один из имеющихся миров. Наверное, Марина Цветаева не до конца женщина, раз гениальное начало превалировало над женским, раз начала эти прочно переплелись, но не в равной пропорции. Гениальность в искусстве - это прежде всего аморфность пола, это умение быть - быть всегда - и женщиной, и мужчиной, и ребенком, и стариком. В гениальном человеке искусства - все общество, начиная с бесплотных Евы и Адама. Более того, гений (не только в искусстве) - это Бог вдвойне. Обычный человек - Бог, а гениальный - Бог, умноженный на Господа из Царствия Небесного.

Гениальная женщина на самом деле представляет явление гораздо большее, чем гениальный мужчина. Если бы не установки, текущие в наш мозг еще с древности и пропагандируемые на каждом углу и соседом, и государством, русские женщины бы уже давно задумались о том, что смысл жизни может быть не только в рождении ребенка и семье, а также в покорности, но и в том, чтобы создавать вечное. Раньше у них не было поддержки. Сейчас есть какая-нибудь свобода, но вряд ли мы избавимся от предрассудка, что рожать сам Бог велел. Я не спорю: семья важна, важна, в основном, для государства, а не для человека, но мир наш изначально вариативен. Вариативно все: есть жизнь, есть смерть. Но нет оппозиции "женская гениальность в искусстве/мужская гениальность в искусстве". Женщины, несвободные в мнении и жизненной позиции, потеряли способность мыслить абстрактно, все свои надежды и чаяния они бросают на костер тонкой и переживающей сущности. Это не плохо, просто стоит задуматься: могу ли я думать по-другому?

Хочу в заключение оспорить понятие "гениальная женщина" авторства Валентина Бадрака: его "гениальная женщина" отличается от обычной разве что недюжинной сообразительностью и такой же недюжинной известностью - от Клеопатры до Мадонны. Но мы то знаем, что гениальность подразумевает новаторство в определенной области, производство и создание, а не блеск на политической или музыкальной арене. Да, история. Да, известность. Но - талант и только. И часто игра "женскими прелестями", что в аморфной гениальности недопустимо.

Леди Абсурд

Творцовое: на злобу дня и меня

Перечел "Преступление и наказание" и впервые всерьез усомнился в своем призвании. Раздумываю, не бросить ли все, в самом деле. Всегда считал, что творчество - это диалог. Но с кем? С нашей литературной средой, где в почете злоба и посредственность, а главный прием в критике - оскорбление? С обществом? С народом, который нас не читает, с буржуазией, которая читает одни газеты да пару модных книжек в год? Творец сегодня может быть только одиноким пророком, которого точит, грызет потребность сотворить нечто грандиозное. Творец ли я? Мне казалось, что да. Точнее, казалось, что я способен стать им. Сейчас я в этом сомневаюсь, к тому же велик соблазн отказаться от этих постоянных усилий, которые делают меня несчастным, даже когда я счастлив, от этой никчемной аскезы, от этого слепого следования какому-то неведомому зову. Занимался бы себе театром, писал бы время от времени какие-нибудь пьесы, не особенно усердствуя, и скорее всего чувствовал бы себя свободным. Зачем соваться в уважаемое, честное искусство? Да разве я способен на то, о чем мечтаю? А если не способен, к чему тогда все эти метания? Освободиться от этого и заняться разной ерундой! На это шли и более великие, чем я.

Альбер Камю

8 августа 1957

Камю напишет это за 3 года до своей кончины, в 46 лет. Впереди - присуждение 7 октября и вручение 10 декабря 1957 года - Нобелевская премия и в связи с ней речь, в которой он скажет, что "слишком крепко прикован к галере своего времени, чтобы не грести вместе с другими, даже полагая, что галера провоняла селёдкой, что на ней многовато надсмотрщиков и что, помимо всего, взят неверный курс". Полагая... Он не мог сказать резче и откровеннее, он не Сартр, ему и без того хватало пересудов. Его поздние заметки, которые не сравнить с ранними - ранние полны эмоционального максимализма и восторга от наблюдаемых пейзажей - ориентированы на отчаянье и одиночество. В них уже нет витиеватого синтаксиса и изощренных метафор, что могло бы, опять же, сроднить Камю с Сартром. В 1957 он вынужден держать себя в никчемной аскезе, ибо если не держать, можно стать совсем несчастным. Пытаясь быть до предела сдержанным в своих заметках, он опускает руки и решает написать все как есть: об отсутствии диалога, о бездарной литературной среде, о том, как он устал от несвободы и зова творить ради никого. Нельзя усомниться в гениальности творчества Камю - это общепризнанный факт. Еще один факт - не взирая на национальность и время, высокотворческие люди - единое целое, творящее и говорящее, на что общество у(то)порно молчит. Нельзя обвинять кого бы то ни было: ни писателя - в том, что можно было быть чуть менее гениальным и писать, как моя мама любит выражаться, для народа; ни общество - в том, что можно было быть чуточку умнее: разгадывали бы судоку по вечерам, и наверное, был бы толк. Писатель (имеем в виду таких личностей, как Камю - и только) и существует благодаря вечному сопротивлению между "провонявшей селедкой галерой" и его стремлением создать что-либо грандиозное, которое эту галеру, как минимум, опрокинет, и соленая вода вымоет углы, избавив их от чешуи и грязи. Иначе - спустя 57 лет не изменилось ничего. Даже странно, будто литературная ситуация век за веком топчется на месте: гаджеты сменяют друг друга, на носу очередной I-Phone размером с лопату, а буржуазия читает газеты и модные романчики. "Злоба и посредственность" - не то чтобы составляющие нынешней литературной среды, это краеугольные камни современного общества в целом. Более того, это норма, та самая "серая полоса", о которой я скажу чуть ниже. Раздела "Критика" не существует как такового - для конструктивной критики надо очень много знать, надо исключать свой эгоизм, а это не каждому под силу. Зато во всю мощь бытует раздел "Оскорбление": родители учили меня маленькую на оскорбление отвечать кулаком в челюсть, но сейчас вокруг взрослый мир, мир озлобленный и несправедливый (и кулака на всех не напасешься), поэтому каждого, кто родится, нужно сначала обучать жизни в реальном мире, и один из уроков содержал бы отменные ругательства наряду со способом "ретироваться".

"Серая полоса" - это то, что поощряется. В каждое время она разная. Например, "серой полосе" 2014-го года свойственны: "творческая жилка" (за нее принимаются, например, пирсинг или волосы едкого цвета), лишний вес (бодипозитив) или излишняя худоба (анорексия), феминизм и "едизм" ("это жру, а это не жру") (наверное, от них есть какая-то польза, но я ее не вижу), принадлежность к ЛГБТ (по крайней мере, это вызывает у общества нездоровый интерес), косплеи (лучше всего быть менее похожим - так ты умело вольешься в "серую полосу"), фанатизм (от музыкального исполнителя, сериала и проч.), обилие косметики (непримечательную внешность, как правило, надо украсить, и человек использует тонны штукатурки: чем больше, тем лучше), модное чтение (Вера Полозкова ван лав, но мы уже говорим о посредственности, а о ней будет чуть позже). Помешанность на собственном теле (и якобы здоровье/нездоровье) - если обобщить. Я не говорю, что в творческой среде посредственность везде - есть талантливые художники, которые зачастую не так популярны (если популярны вообще), как именно посредственные. Секрет такого творчества прост: посредственность легче понять, никому неинтересно ломать над талантливым мозг. Можно посмотреть на талантливо нарисованный арт, но кому вздумается вникать в текст, например, Камю? Чтобы вникнуть в текст Камю, нужно иметь хорошие мозги. Хорошие мозги сейчас не в моде. Когда-нибудь - лет эдак через 100 - будет модно иметь естественную красоту и интеллект. Умрем и подождем.

Самое интересное, что литературная пропаганда и цензура, распространенные сейчас в России, в обществе, наоборот, не имеют популярности. Русофильство ("будем любить Россиюшку!") рушится на уставшего россиянина со всех сторон (книги, радио, ТВ - все массовое), а ему не до любви - ему лишь бы день рабочий закончился и лишь бы денег на месяц хватило. В защиту моего мнения все: исторические сериалы, которые спонсируются министерством культуры, праздничные акции, даже конкурсы для молодых авторов (сценарии, эссе или просто художественная литература) крутятся вокруг темы "Надо Родину любить". Я ничего не имею против - любить Родину надо. Но где вариативность? Где вечные ценности, о которых писал тот же Пушкин? Если я не пишу рассказы о России, а о, например, человеке отчуждения, то мне не выиграть ни одного конкурса? Когда-нибудь - лет эдак через 100 - государство обратит внимание и на иные в творчестве темы. Умрем, в общем, и подождем.

Что касается общества в целом, невроз его достиг высшей точки развития. В непросвещенные головы ударило самомнение и американская демократия: каждому надо высказаться. И нет бы человек высказывался на общие темы (как например, я), так он лезет в личную жизнь соседа или вовсе незнакомого человека и поганит все что только можно. Больше всего страдают известные люди: в России велико социальное расслоение, и каждый бедняк или средний житель не уснет без того, чтобы написать популярной личности, какая она зазвездившаяся мразь. Когда-нибудь - лет эдак через 100 - люди задумаются, стоит ли оскорблять человека, который успешнее, ведь от этого никому не легче и богаче ты не станешь. Умрем, короче, и подождем.

Человеческое сознание пока не в силах вместить в себя мысль, что главный товар в этом мире - свобода. Чем ты свободнее, тем ты успешнее. Деньги тут не играют роли, разве что они могут сделать тебя более свободным. Но можно стать свободным и без денег. Свобода - это не оскорбление, не радикализм, не одержимость собственным мнением. Свобода - это гибкость, независимость от коллективного невроза и всего массового, наличие собственного мнения и одновременно объективная точка зрения по каждому вопросу, возможность взглянуть на себя, опять же, объективно и - ключевое здесь - парящее над материальным и продажным творчество. Творчество, которое будет полным отражением тебя, а не чаяний одержимого собой общества - в поисках денег и престижа. Тебя - со страхами, проблемами и желаниями. И очень логично, что ты - свободный и в свободе своей неодинокий - не понят большинством, потому что у него иные ориентиры. Поэтому Камю никогда бы творчество не бросил - творчество было над ним, оно им владело и управляло. Управлял им феномен "гениальности".

Конечно, это прописные истины. Это то, что описал Камю, только современным и простым языком, без трагедии и рефлексии. И 100 лет ждать не стоит (я шутила и не шутила одновременно), истина уже здесь. Она не забилась в угол и не рыдает наряду с процентом адекватных людей - она просто "над": стоит лишь оторвать от себя любимого взгляд и поднять его.

Леди Абсурд

Камю и Ницше

Как известно, Камю тепло относился к Ницше, поэтому у того зачастую трепетало от боли сердце, когда он попадал в место, с которым был связан покойный гений. Даже дому, в котором Ницше окончательно сошел с ума (видимо, после случая экстатического приступа сострадания к лошади; дом же по адресу Карло Альберто, 6), Камю отводит в своих заметках несколько пронзительных и горьких строк. В эссе об искусстве он рассматривает отношения Ницше и Вагнера: Ницше разочаровался в своем Боге, точнее - понял, что Бог его - обычный человек с низкими страстями. Ницше рано потерял отца и всю жизнь искал человека родного и зрелого, чтобы доверить и довериться - к этому стремился и Камю (отца тот практически не помнил). Возможно, именно это обстоятельство и сближало двух гениев, хотя Камю был о себе весьма скромного мнения. Помимо гениальности, пусть и разного масштаба, и желанию найти учителя (или Бога), их связывает и разочарование в человеческой натуре: вспомним, что Камю так и не помирился с Сартром, хотя, казалось, нет писателей роднее, что касалось взглядов. Ницше был Камю не учителем, даже не гением, а другом - по ту сторону.

Критики и психиатры, начиная с 1889 года, решили приписать личности Фридриха Ницше манию величия - приписали и забыли, дело решено. Выискивают доказательства в личной переписке после 3 января 1889 года, и конечно же, находят, потому что формально свершилась именно мания величия. Якобы за 2 года до переломного случая (с лошадью) Ницше ощущает невероятный подъем жизненных сил, и якобы подъем этот способствовал развитию болезни. И никто смотрит на "безумие" Ницще метафорически и с той позиции, которую он утверждает в последних письмах: "Я - не человек, а судьба". Так и есть: Ницше - это не человек, и нельзя судить его и мерить земными понятиями. Всю жизнь он оценивал себя адекватно: кто поспорит? Никто его не понимал (ни как личность, ни как автора - двойное горе), друзья его оставили хотя бы в силу своей - такова природа обычного человека - глупости, многие предали, но это еще раз доказывает, что Ницше думал о себе правильно: он великий философ современности и не только, перевернувший и сознание, и историю. И война, предсказанная им, началась, только чуть позже - гений опережал события. И вот заскорузлый критик потирает сальные ладони и, запустив их в письма Ницше, начинает выискивать компрометирующие высказывания и слова, выделяет их курсивом и даже рад, но, Господи, тебе ли, узколобый, судить Творца?

Как и предсказывал Ницше, все кардинально изменилось. Мир, конечно, не рухнул (рухнул тот через несколько десятков лет), просто гений вырос, ему перестало хватать больного - страдающего от недостатка сил - тела, и то ли своей волей, но скорее волей Господа гений стал Гением, душа его слилась с Мировым Духом еще на земле, а не в Раю, как предстоит всем нам. С этой позиции слова его, что он не только Господь, но и вообще каждый, не кажутся смешными и абсурдными: это истина, известная немногим. Избавившись от предрассудков и всего общественного и выполнив свою миссию, Гений обрел Божественную Свободу и стал Всем: и лошадью, к которой, кстати, мог броситься и Христос (чисто гипотетически), и Всевышним, и только что родившимся младенцем. Конечно, общество, как и реальность в целом, такого не потерпит и не примет, потому что внешне это настоящее сумасшествие, но только не с позиции Художника. Ницше знал все заранее (гении страдают как раз таки знанием, о судьбе своей - в том числе), поэтому так торопился с публикацией книги, поэтому и прерывал все имеющиеся связи. Можно было бы предположить, что гениальное сознание "затопилось" бессознательным, но не коллективные ли знания и архетипы содержатся в нем? Человек умирает, и ему становится известно и душой, и умом все, даже потаенные мысли и чувства соседа с бывшего места жительства, и сосед тогда становится Христом, поэтому все, что связано с Христом, тоже становится известно. Все и всё - Мировой Дух, который есть в Любви. Ницше "заслужил" смерть при жизни и жил этой смертью еще десять лет, и хотя бы поэтому он Господь, одинокий и для всех - но не для меня - безумный.

Л.А.

Сердце не с ножа

Жизнь, обрастая осознанностью и привычками, постепенно входит в благое и именно писательское русло. Я, конечно, не нашла пока что сил на то, чтобы разобрать записные книжки на разумные составляющие, но стала реализовывать идеи по списку и даже иногда пишу в несколько слов заметки, иначе безумная голова может забыть самое лучшее. Нещадно тренирую память и гибкость ума в целом заучиванием поэзии Мандельштама, заучиваю не просто так, использую живые эмоции, превращая каждое стихотворение в небольшой спектакль. Параллельно читаю Камю: философия не идет, но классическая проза и публицистика попадают в самое сердце. Сегодня я как раз таки познакомилась и с тем, и с другим, и ясно - Камю везде один, искренний и верный своим идеалам. Меня поражает страсть, с которой он призывает художника творить настоящее искусство, а именно то, которое не чуждо ни иллюзии, ни реальности, которое объединяет и дарует свободу как художнику, так и читателю, которое содержит бунт, согласно со всем и ни с чем не согласно. Еще давно я говорила, чем меня привлекает стиль Камю - температурой, с которой тот пишет текст; раствором идеи и пейзажа, в котором все "вещества" гармоничны по отношению к внутреннему миру лирического героя. Истинное наслаждение и не менее истинный урок. Помимо этого, катастрофически мало ем и катастрофически много сплю: еда отошла вообще на последний план, я всегда забываю о ней и предпочитаю питаться чаем и кофе; сон перестал быть спасением и превратился в вещь, которая способна оживить мое тело к утру. Раннее утро стало символом свободного творчества: кто бы мог подумать, что я буду творить не ночью - а ночь целиком и полностью теперь уходит на сон, - а утром, с музыкой и клочком заметок неразборчивым почерком. Периодически возвращаются недуги: то паническая атака, с которой я уже научилась справляться, но они же трансформируются и бывают разной силы, то лихорадка неизвестного происхождения, когда бросает из жара в холод и обратно, сознание покрывается туманом и ужасно хочется плакать, будто на твои - мокрые и сутулые - плечи ложится вся горечь страдающего в этот момент мира. Но мы говорим о новом рассказе, будто его написала не я, а сторонний автор, мы забываем о еде, сидя на кухне, и говорим, говорим, говорим, даже записываем иногда, потому что мысли приходят грандиозные. И вот я уже замечаю на своем лице улыбку, слабость исчезает, и грудь снова дышит желанием жить и творить, будто эти два глагола не то что не могут друг без друга, а вообще - значат одно. Я читаю статьи о новой духовности, основное конспектирую, натыкаюсь на будоражащую ум информацию и пишу в заметки то, что скоро выльется в очередной рассказ, долго рассматриваю новые камни, которые принесла в мои руки судьба, и восхищаюсь их цветами, которых еще не встречала в природе. Я практически сплю, но продолжаю утверждать пусть родную только мне истину и осуждать несправедливость, я пытаюсь найти у этого мира логику и нахожу на ее месте шута без головы; у меня уже не хватает сил, чтобы подумать перед сном о чем-нибудь созидательном: возможно, я вспомню прошлое, в котором была одинока и несчастна, вдали от родных, вспомню его до мельчайших подробностей и пойму, что и оно было художественным - оно резало мое юное сердце и ело его с ножа, но самое время создать новое и наполнить его если не кровью, то точно - неравнодушными буквами.

Ухо-ди

Ответы с ASK.FM:

Всё начинается с любви?

С любви начинаются вопросы "Вот я люблю многих, а меня разве кто-нибудь любит? Ну, хоть кто-то? Ну, хотя бы временами? Ну, раз в год? М?" Наверное, я слишком многого ожидаю от Человека Вообще. Видимо, я хочу, чтобы ко мне относились так же, как и я - ко всем и к каждому: открытая рана в груди и сердце в ладонях. И, наверное, это неправильно: открываться и открывать, меняться и менять, прощаться и прощать. Всех. Близких - особенно и со скидкой. Вот нет слова "терпеться", но есть - "терпеть". И "быть счастливым" - давно, когда солнце было в зените и лимонило кошачьи глаза, а тебе хотелось одного, босиком по траве и петь, петь, петь: в ухо каждого листочка - о том, что нужно и можно любить. Лю-небо. Лю-солнце. Лю-облака. Лю-ночь. Лю-звезды. Лю-будущее. Лю-пустота. Лю-зачем. Лю-одна. Лю-вино. Лю-кровь. Лю-ди. Ухо-ди.

События (3-5), которые сделали тебя той,что ты есть сейчас.

I. В глубоком детстве, которое было наполнено "сиротством как блаженством", я любила выглядывать в форточку - смотрела на двор (жила я в деревянной квартире), хотя там ничего особенного: тропинка, старый клен, частичка неба (если посмотреть влево и немного вылезти из форточки, можно разглядеть лес), окна соседнего дома, по ночам из кирпичной трубы этого дома летели искры - прямо в звезды. Я провожала закат, смотрела как раз в сторону леса и поймала себя на желании закричать от божественной красоты. Мне было лет восемь.

II. Я возле того леса, на который так люблю смотреть из форточки. Ручей. Крохотный мосточек. Подруга, которую я безумно люблю (лучшие подруги - вместе были 13 лет, но пути разошлись). Солнце стремится к горизонту. Чуть поодаль - сосны, которые при свете озорного солнца рыжеют. Чистая и истинная красота. Сердце кричит. В голове: "Запомни этот момент, запомни..."

III. К нам приехали друзья семьи - цыгане. Квартирка крохотная, еды на всех не хватает, как и места для сна. Зима. Ночь. Идем с мамой гулять по городу. Отчаянье и безысходность. Хотя вроде бы шутим, вроде бы есть даже к кому завалиться, переждать "цыганскую" ночь. Часы на фабрике зелеными цифрами показывают полночь. Откуда-то доносится мелодия "ППК - Перезагрузка".

IV. Зима. Раннее утро. Ни зги. Понедельник (впереди четыре пары на филфаке). Дорога (проселочная, так как я жила тогда в деревне) до такси - километра три. Зато над головой - благословляющий Млечный Путь. И тут я поскользнулась - прямо на лед. Моя рука вылетает в одном из суставов, боль - адская, из глаз брызгают слезы. Я поднимаю рыдающие глаза в звездное небо и кричу: "Господи, да за что мне это всё?!" Деревья - вокруг меня дома соседней деревни, река и лес - отвечают: "Всё, всё, всё...", а звезды наряду с Господом молчат.

V. Литературная гостиная на филфаке. Каждый читает свои стихи, каждому - похвала и вопросы о творчестве. Я встаю, читаю - в ответ смертная тишина, лишь тихое "Ой, а что вы на креслах сидите? Может, вам стул принести?" Хлопаю главной дверью филфака, выбегаю на почти ночную улицу с возгласами "Да чтоб я еще свои стихи кому-нибудь читала? Да пошли вы все!"

Коротко о:

С радостью бы отказалась от своей светлой души и начала бы жить эгоистично, но у меня ни один душевный порыв не поднимается, чтобы ответить тем же: например, бросить в трудную минуту. Так я устроена, что обязательно помогу тому, кто нуждается, потрачу все имеющиеся силы, потому что молчание запрещено. Нельзя молчать, когда человеку плохо. Нельзя думать о себе. Нельзя мыслить исключительно головой - бери в свои руки кровоточащее сердце и лечи. Это как с депрессией справляться когнитивной психологией - великий абсурд, у которого руки растут из американской пятой точки. Грустила бы бесконечно, но боюсь, что появится еще один повод для грусти (обычно они ходят компанией) и еще один человек встанет ко мне спиной. Ухо-ди - каждый.

Собеседники на пальцах

Есть у меня одно увлечение - получать подарки. Нет, точнее - получать ТАКИЕ подарки. В общем, почти все мои подарки имеют огранку и безумно переливаются при свете, и я хочу сегодня написать именно об этих чудесах.

Камням я придавала большое значение всегда. В детстве собирала блестящие камушки, после переключилась на окаменевшие ростры моллюсков (где-то лежит их целая тонна) и прочие "интересности", а теперь доросла до драгоценностей. Драгоценностей у меня прилично, но данный текст будет лишь о кольцах со сказочными камнями. Стоит отметить, что все драгоценные камни (включаю в этот раздел и полудрагоценные - не будем мещанами) сказочны и волшебны, правда если камень не ваш, носить его все же не стоит. А вот если чувствуете, что вы с камнем одно - значит, носить его вам суждено судьбой. Да, вам должно быть комфортно, будут случаться необъяснимые вещи - значит, волшебство нашло вас таким - "каменистым" - путем.

Более того, у всякой души есть цвет. Я, например, вижу его. Могу ассоциировать человека с определенным камнем - самая стойкая и прочная связь. Например, моя душа имеет цвет голубого топаза, как зимнее небо у горизонта - ясное и обжигающее холодом. Звенящий голубизной топаз. Начнем, пожалуй, с него.

Здесь - четыре топаза. В момент очищения души ко мне пришло данное кольцо и указало на цвет моей - уже новой - души. Голубой топаз очищает мысли, охлаждает буйную голову, наполняет сердце лишь светлыми стремлениями. Нежный, юный и искренний. По-детски наивный. Очень схож с кристаллом Чистого Разума, из которого берут начало все гениальные идеи.

Следующий экземпляр - хризолит в форме сердца. Форма - очень важна (особенно в моем случае). Камень достаточно зрелый, но не теряющий юности. Романтичный и авантюрный. Невероятно прекрасный - обращаешь внимание сначала на красоту, а уже после на душевные переливы, связанные с ним. Жертвенный в любви (форма!), благородный, деликатный. Светлый и искренний, опять же.

Аметрин - два камня в одном: цитрин (желтоватый) и аметист (фиолетовый), то есть полоска цитрина в аметисте. Символ начала. Холодноватый и светлый. Своего рода прохладная осень, в которой много бледных листьев, белого неба и ветра. "Городской" камень - камень парков, скамеек и разговоров. Камень расплывчатого заката. Небольшая усталость, искусственный свет и решения.

Мистик-топаз. Здесь начинается настоящая мистика - недаром у топаза такое название. Во-первых, цвета совершенно безумные - зеленый и фиолетовый в хитром танце. Символ романтики, первых встреч и эйфории. Очень юный камень. Сказочный и волшебный. Мистический и тайный. Роскошный, но с роскошью нет перебора. Это кольцо я видела в одном из снов, потому что есть чувство, что его знаю. Когда кольцо пришло ко мне, не удивилась. Сказала: "Вот мы и встретились".

Еще одно кольцо из сна - судьбоносное, роковое - с гранатами в форме цветка. Но для меня это не цветок, это итог - первородный взрыв (созидательный), застывший в форме цветка. Сначала подумала, что камни - черного цвета (издалека они действительно черные), но, приглядевшись, поняла - это темно-красный цвет, цвет страсти, вина и итога. Цвет судьбы. От данного кольца идет фантастическая и дикая энергия - мой указательный палец всегда горит. Опять же, я не удивилась его появлению в моей жизни. Я ждала: есть голубой топаз, светло-зеленый хризолит, следующий (конечный) - красные камни, а именно гранаты. И точно - смотрю на него теперь и любуюсь. Феноменально прекрасное украшение, наполняющее душу энергией - безумной и бесконечной.

Я не читаю статей про камни. Каждый пропускаю сквозь свою тонко чувствующую душу - и только. Они говорят со мной. Камни - отличные собеседники, творящие историю твоей жизни.

Леди Абсурд

Лекция "О Любви": ч.2 "Ответвь"

Человек силен в своей слабости - особенно что касается любви. Да, с позиции земного можно принять за огромную слабость: опущенный взгляд, сомкнутые уста, легкий кивок головы на каждое слово, "Я прощаю тебя. Что бы ты ни говорил мне, я тебя прощаю". Любой другой бы - одержимый земной страстью человек - воскликнул бы: "Ну, что ты стоишь? Скажи хоть что-нибудь в свое оправдание!" А зачем? Зачем пояснять что-то человеку, который и без этого все уже решил? Возможно, все, что он услышит, еще больше ранит его, а так не хочется проткнуть его сердце еще раз. Огромная сила - расплакаться от горя разлуки или от счастья встречи. Не думая, как могут воспринять сей эмоциональный порыв посторонние - а они такие критичные и могут ранить даже взглядом, - ты рыдаешь на плече, в любимых объятьях, или в одиночестве, капая соленым дождем на асфальт. И это не говорит о том, что нужно впасть в бурляющую эмоциями жизнь, отринув все остальные аспекты - прислушайся к струнам собственного сердца, ведь оно не зазвучит, пока не тронешь. И только тогда важна тишина...

В остальных случаях - которые не причинят любимому человеку боль - следует кричать: наверное, ради того и изобретены Господом человеческие связки - для того, чтобы кричать о любви, и вовсе не для пения. Разве что: если пение это является тем самым криком - сквозь города и широкие зеркальные реки. И когда устанешь от собственного крика, казалось бы, в пустое - на самом деле нет, там хохочет Бог - небо и, казалось бы, бездушный город: прислушайся - а вдруг тебя услышали? С разорванными связками ты даже попытаешься начать беседу, будешь забывать слова, перепутаешь свое имя, назвавшись Господом Богом - и тогда крик станет "криком не зря", "криком о любви и для любви". Главное - не свались в пропасть, пока будешь кричать над ней: так легко сорваться, не отрастив крылья. А их отрастить можно, тем более Господь кивает, покуривая сигаретку: "Пришло время, да. И не удивляйся, что Я курю". А после Он укажет на тебя пальцем и скажет: "Ну, наконец-то. Ты уже достала орать. У Меня кресло вибрирует от твоего крика". И ты улыбнешься, пожмешь плечами и прищуришься, рассматривая солнце - край тлеющей божьей сигареты.

Тебя будут смущать названия статей "ВОЗ признала любовь болезнью, ахаха!", ведь с приходом любви в твою жизнь - и неважно, ответная она или безответная, - ты стал ощущать, как пустота внутри исчезает: ее все меньше и меньше, а любви - все больше и больше. Какая же это болезнь, раз думается, рисуется и пишется? "Очень плодотворная болезнь", - кивнет психиатр, покачавшись на носках. "Нет, идите вы с вашими диагнозами в кабинет. И полюбите хотя бы раз в жизни - огромно, вселенски, по-настоящему", - ответишь. "Так все сделано: семья, дети и кредит с ипотекой", - психиатр скроется за дверью своей "желтой кельи" и впервые задумается, где он свернул не туда и свернул ли вообще: а может, стоило - тогда, в шестнадцать лет?

Ты выбрал человека, который достоин тебя: пришло время гулять с любимой душой по солнечным улицам, держась за руки. Все будут пристально смотреть, удивляться: "И почему она так улыбается? Сумасшедшая?" Может, и сумасшедшая: с выдуманной - с точки зрения науки - душой разгуливает по осеннему городу. Великая жертвенность - когда любишь безответно, когда нет возможности поговорить с любимым человеком, когда есть возможность только смотреть на образ и с ума сходить от любви. Поэтому так важно каждое слово - в любви это чуть ли не самое важное: представь, что любимая душа никогда бы не написала тебе (хотя бы). А если есть возможность увидеться, то благодари Господа: ты можешь смотреть этой душе в глаза, и пусть это будут секунды-минуты, но нет их слаще. Во времена слов и взглядов обращайся к себе - слушай собственные реакции и узнаешь о себе много нового. Возможно, полюбишь и себя заодно. И знай: любовь без творчества губительна, особенно если нет в любви ответа. Кричи о любви строками, мазками кисти и струнами: и Господь еще раз улыбнется, возможно, что и курить - дай бы кто? - бросит.

Зачем играть в лотерею, когда можно полюбить взаимно? Да, любовь - это грандиозная Лотерея: человек, в которого тебе суждено было влюбиться, может даже не посмотреть в твою сторону, но и эта ситуация не теряет своего очарования, поэтому так часто описывается в книгах. Ты слышишь шепот с другого берега - и кажется, даже кто-то машет рукой: "Слышите меня?" "Что?!" - напрягаешь слух. "Я судьба ваша, слышите?" Ты суешь дрожащие ледяные руки в карманы, начинаешь переминаться с ноги на ногу, прыгаешь на месте, дабы согреться. Нет, ты, конечно, рад. Ты, конечно, голос сорвал. Ты даже Господу кресло на Небесах криком передвинул. Но как-то все... "Да что тебе надо, а?" - покачает головой Всемогущий. "А Вы что лезете постоянно, а?" - сожмешь кулаки. Возможно, ты переплывешь эту реку. Возможно, ты соорудишь мост. Возможно, вы даже начнете строить его вдвоем: как-никак судьба, это вам не хухры-мухры (или шуры-муры). Только уже неважно: билет оказался выигрышным, все цифры зачеркнуты. И кажется, ты выучил их наизусть.

Вода окажется слишком холодной; возможно, даже сведет ногу или руку: но не сдавайся - плы(жи)ви.

Храм

Душ - это мой храм. По сути славянских преданий, душ должен быть, наоборот, местом скопления зла: там, наверняка, живет цивилизованный и, естественно, зажравшийся банник. Банника я, конечно, не встречала, зато нос в нос сталкивалась с потрясающими идеями для рассказов, которые - успеть бы, иначе все выветрится-забудется! - удачно реализовала. Возможно, на меня гипнотически воздействует вода, ее ровный стук, прозрачные струи. С потоком уходит весь негатив и сознание открывается ноосфере. Возможно, происходит тесное знакомство с собственным телом, с душой - то есть с собой в двух основных планах. В данном уютном и закрытом от всех месте ты не носишь одежды, а значит чист; встаешь под искусственный дождь, словно причащаешься тайне воды. Сакральное и очень важное место в доме, даже без ароматных средств: если их и использовать, то по минимуму. Именно в душе ко мне пришел накануне Голос, но я уже не удивляюсь. Размышляя о ходах и персонажах матрицы, о том, что "все от чего-то зависит, и все к чему-то ведет", услышала чужую мысль, сказанную как всегда равнодушным тоном - "Принимай как должное". Пожала плечами, согласившись. Видимо, Голос не любит нытье и брюзжание - обычно появляется в моменты, когда я удивляюсь счастью или несчастью. В важные периоды жизни - по логике, в эти дни он должен болтать со мной без умолку, но, по древней привычке, тихо сама с собою я веду беседу. И сейчас.

Мое Спасение

Если не напишу, умру. Давно не было ощущений, давно я не видела картин душою, не слышала чужих мыслей. И здесь, сейчас во мне - в моей чистой и огромной душе - бесконечная стена плача всего человечества: тех, кто умер; тех, кто живет; и тех, кто еще не родился. Я страдаю за них всех, я бы многое отдала - то, что осталось, - чтобы выполнить их просьбы, уменьшить их боль хотя бы на часть. Почему я не слышу их смех? Почему во мне огромное страдание? Неужели из одного страдания состоит этот - не спорю: жестокий - мир? Прекратятся ли эти слезы - водопадом, прямо на мое проткнутое со всех сторон сердце?

Я так боюсь сойти с ума сейчас. Мысли носятся в голове, как испуганные штормом чайки. Не спасает ни сон, ни явь: мозг постоянно что-то генерирует. Он совсем разучился не думать. Теперь я точно знаю, что мысли очень похожи на звезды: они так же шумят, если внимательно прислушаться. Они - и мысли, и звезды - наполняют голову от края до края, каждый угол - вплоть до атома нейрона - забит тугим, без единого просвета, веществом. И возможно, если я напишу хоть что-нибудь, хоть как-нибудь подвергну ЭТО анализу, череп не разлетится вдребезги, забрызгав звездными мыслями руки и юбку.

На улицу выходить нельзя - чувствую, если встану на воздух, заполненный конфетной сладостью листьев, рухну на колени и выплюну душу под ноги первому встречному. Душа моя большая, так что мучиться буду долго. Выплюну, прижмусь щекой к мокрому от утра асфальту и с улыбкой на губах умру. А прохожий станет рассматривать перламутровое чудо возле ботинок и опоздает на работу: опять выговор, "это в последний раз!", "лишение премии!" Нельзя так поступать с человеком. Нельзя.

По венам струятся стихи: на каждую ситуацию у меня несколько цитат, и я даже не предполагала, что такое может быть и что от этого можно устать. Стихи не сочиняю - боюсь умереть, не дописав. Причем я уже запуталась, где - мое, а где - строчки из Космоса: из-за постоянного озноба все смешалось в доме моей головы. Болезненно, на грани/за гранью, жидкий мозг подпирает если не Вселенную, то точно - планету Земля. Прошу Господа подарить кислорода и очередной план Спасения.

Никак.

С Гением не непросто. С Гением - никак. В этом причина его и счастья, и несчастья одновременно. Он не такой, как все - все, что выходит из-под рук его, переливается гранями божественного и истинного. Так дышит в наш мир Господь. Да, это Его судорожное - полное красоты и любви - дыхание. Гений и его Господь - плечом к плечу. А вокруг - никого.

И совсем неважно другому, что в Гении не только Бог, но и Человек: он плачет, он злится, он смеется. Он дорожит и той, и другой сущностью, но, как правило, вторая - гуманистическая - страдает. Иногда она и вовсе опустошена - в сосуде, отвечающем за земное, свищет ветер заброшенности и ненужности. Нет, не потому, что Гений слишком велик для этого - помешанном на еде и сексе - мира: хотя и поэтому тоже. Пусть все дело в людях, пусть они такие неправильные - многого не видят, главное другое - по причине, касающейся других, Господь - пусть и в лице гениального человека - страдает. Ничего со времен Христа не поменялось. Ни капли не утекло. Разве что, копья стали словесными, и ран от них не видно. Но они - есть.

Христос был выше всех. Не думаю, что Ему хотелось человеческого к себе отношения - Он с детства знал, что является жертвой, и пронес это знание до финального креста. Гении - стоящие намного ниже Христа - не хотят умирать: ни в 24, ни в 27. И если это случилось, значит заранее было решено: "Он умрет рано, иначе будет только хуже. Он уже принес свою истину". Остальные гении хотят жить, более того - они пытаются стать более земными, начинают интересоваться главными "китами" современного человечества. Они жаждут жизни - "Это гениально!" не заменит человеческой руки. Возможно, гений бы согласился ЛИШЬ на второе. Многословность (или немногословность) о его творчестве приближает его к невесомости, напоминает о смерти, которая все время дышит в спину. Вряд ли ему в спину дышит счастье. Он почти собачьим чутьем знает, что Цивилизация истребляет неугодных, тех, кто опережает ее развитие - так сказать, зачем бежать вперед паровоза? И я не понимаю тех, кто бежит от этого мира: покрывается толстым слоем колючек, надевает сверху панцирь, чтобы наверняка. На его месте я бы кричала: "Не уходи от меня! Не сбегай! Неужели тебе не страшно, что меня истребит Цивилизация? Задавит автомобилем или деревом - сегодня, завтра? Неужели так трудно быть рядом до конца - приковать себя ко мне цепью? Неужели твои собственные страхи и эго важнее?"

И бегут. Бегут, не оглядываясь. Чума гениальности - чума одиночества. Забывают имена, пароли, явки. Находят других, жмут им руки, смотрят в глаза - интересно, что же они видят в них? Вращается ли в них планета Земля? Каждое желание - будь оно даже одурманивающим по самое "не хочу" - заканчивается, и лишь все, что касается гения, вечно: Господь никогда не кончится, Господа хватит на всех, только вот проблема - никто не нуждается.

Я скучаю по дикой - именно дикой, необузданной, безумной - гениальности. В голоде и холоде гении собирались в стаи, переворачивали с ног на голову больной революцией мир. У одних - революция мышления, у других - политическая. Разве справится первая со второй? Да вот, кажется, справилась: читают, любят, рыдают на могилах, учат наизусть, как самую дорогую - только для него сотворенную - молитву. И я бы в голоде и в холоде - с ними: делила последние свечи и керосин, затыкала бы разбитые окна и месила в дырявых сапогах грязь. И убивала бы себя, спасая их.

Лекция "О Любви"

У кого любовь - боль и кровь, тому явно не повезло. Полюбив, ты же начинаешь спасать не только планету (именно из-за Любви она наворачивает свои обороты), но и себя. Особенно "для себя", когда любовь эта - безответная: возможно, ты даже будешь требовать что-то взамен (ответной любви? - самое логичное здесь), следить за каждым словом, обращенным к тебе, искать у слова (вроде бы - что искать в "привет"?) потенциальные семы - возможные и невозможные, потому что тебе нужно одно - уверенность, избавление от "почему так плохо? а с чем же я останусь? и останусь ли?" И что-то дышит в затылок - совсем не любовь, а смерть с "Ах, не получу то, что хочу - и умру!" Тогда человек многого не знает, не знает самого главного - что любовь делает тебя истинным, открывает таким, каким задумал тебя Господь, а значит - СПАСАЕТ. Почему мы не думаем, что, отбирая у человека жизнь, Бог спасает его от большего горя? Возможно, в противном случае тот бы натворил еще страшнее дел, стал разрушать чужие судьбы. Поэтому если и крутится у Господа в голове мысль, то точно одна - "Одного спасу, забрав. И второго спасу, даруя любовь".

Полюбив, я поняла многое. Например, как легко сойти с ума. Когда человек практически отрывается от земли и творит чудеса - это ведь сумасшествие? Весь твой организм настраивается лишь на вашу - на двоих - волну: ты знаешь, о чем человек думает; знаешь, где он сейчас находится и что делает; знает, что сейчас скажет - может, лучше помолчим о любви? И если искать самый гениальный стратегический план по военной технике, то первое место займет неосознанный план по завоеванию того, кого любишь. Если следовать себе, если слушать и наблюдать за собственными мыслями и реакциями и не противиться, то вполне вероятно (все зависит от вашей энергии), что через какое-то время объект вашей любви ответит взаимностью. Важно одно - видеть его, считывать глаза, в которых четко читается душа, и жесты. Удивительно, но вы проникнете друг в друга энергетически: ауры ваши начнут обмениваться ментальными посланиями, а поля развития индивидуальной жизни сольются в структуру ДНК. Однажды так была создана Вселенная.

Любовь бывает разная, и Платон тут не причем. Все зависит от силы (наверное, стоило бы написать это слово с заглавной буквы - "Сила") энергии людей. Когда-то я стонала, что из современного мира исчезли архетипы, что любовь из стихотворений Маяковского ушла вместе с Маяковским, что некому отдавать огромное - с планету Земля - сердце. На самом деле я просто болтливый архетип, любящий перешагивать дома и переплывать в два гребка океаны. Ключевое слово - "болтливый". Таким образом, я уверена в знании, что две великих силы (без гендерной принадлежности) могут образовать третью: дитя, художественное произведение или еще одну Вселенную. Они несутся навстречу друг другу, и, когда сталкиваются, происходит первородный взрыв, меняющий хаос в голубой кристалл разума. Наверное, так смешно теперь будет читать словосочетания "мы переспали", "он мне изменил", "я меняю партнеров": силы не изменяют друг другу, разве что другая сила (сила иного свойства, как Вода и Огонь) захватит на свою орбиту, но тогда не сдержать соленых водопадов и таких же соленых костров.

Любовь - это счастье. Счастье творить то, что не построено на всплеске злобы. Счастье творить божественное. И есть подозрение, что именно счастье, построенное на любви, спасло от уничтожения нашу любящую ликвидироваться Высшими Силами Цивилизацию. В журнале их зафиксировано: "Что-то пошло не так. Цивилизация развивается по иному сценарию", и до сих пор причину ищут, думают, почему же не получается подвести все силы под один знаменатель. "Не все так просто, уважаемые Высшие Силы, - отвечает одна из простых сил. - В нашем мире много зла, но и много любви - это два полюса одного случая. И если в других реальностях, параллельных нам, все отлично и люди общаются мысленно, у них нет искусства, нет любви и страсти, нет головокружительной ненависти, за окном их не воют ветра и ливни не смывают в моря автомобили. В нашей Цивилизации все не так просто, как вам бы хотелось. И я готова любить ее".

Домашние "хвосты"

"Твои мысли как поросячий хвостик", - сказала мама, пожала плечами и ушла. А я так и сижу в легком "хи-хи" - не знаю, то ли хохотать на всю квартиру, то ли прикрыть лицо рукой от изящности сравнения. Мои мысли, по ее оценке, трясущаяся розовая спираль от визжащего тела. Она часто меня в хорошем смысле шокирует - скажет так, что хоть стой, хоть падай: мама начинающего писателя является невероятно добродушным комиком. Я и сама шутить люблю: если за мной записывать (случаи и "остроумности" - за день), то можно вполне составить очень недурной рассказ на "посмеяться". А еще ведь, слушая мой голос и следя за мимикой, людей уносит далеко-далеко: недавно рассказывала сюжет то ли романа, то ли сценария, так человек отходил пару часов, настолько увлекся и проникся. И как же я рада, что мои "поросячьи хвостики" (мама, ну и скажешь ты тоже!") ценят: очень редко, но случается. Сейчас прочитала ей этот текст, та кивнула и сказала: "Да, как поросячий хвостик, а в конце - кисточка!" Я не выдержала и расхохоталась.

Кухня. Плов прямо из сковородки. За этим прекрасным занятием мама рассказывает, что хочет делать соседка на старости лет: проводить канализацию путем вставки в землю двухметрового бетонного кольца, а места во дворе - не развернуться, причем перед домом - канава. У меня вырывается: "Да ну, блять!" Закрываю рот рукой (матом дома никогда не ругалась), мама скромно так, опустив глаза: "Нельзя матом ругаться..." К двери подбегает кот - на улицу, то хочет идти, то не хочет: спрашивай у хрустального шара. И тут она кричит: "Ты пойдешь, блять, или нет? Ну, блядища!" Я поворачиваюсь к отчиму: "Это называется "матом нельзя ругаться"?" Тот качает головой, улыбается. Ржем все трое.

Хорошие выходные. Я бы сказала - степенные. Неспроста я почистила свою программу (пишу я не в WORD) для хранения текстов. Словно душу очистила. Уже - окончательно. Поболтала с Швондером (кот), потаскала его на руках, читая лекции о том, как же хорошо бегать по еще зеленой травке, погрелась в безразмерном плаще: ветер и солнце - в волосы. Болтала (очень долго) по телефону, хохотала. Ушла специально из дома, дома у матери очень большие уши. Ночью понесла кота под звезды, читала ему Мандельштама и Ахматову, и тот внимательно слушал - черно-белое чудо с ледяными ушами. Говорила: "Вот бы небо вместить в одну душу. Душу без грязи и зла. Думаю, это реально".

Заваривала чай, пела "Сon te partiro" на всю кухню, правда - припев в русском варианте. Время тянется очень медленно: проснулась в 6 утра, и день теперь кажется вечностью. Хотя - очень уютная и спокойная вечность, всем бы такую. Слушаю песни, а они разговаривают со мной - и люди не нужны. Всюду интересные фразы, даже смешно - будто подбрасывает кто, но уже привыкла. Всюду знаки (шепотом).

22:33

Очень многое в моей жизни связано с цифрами "2" и "3": "2" - вообще моя любимая (с детства) цифра (как и "6"), а вот с "3" еще интереснее - на спектакле я сидела в 3-м ряду на 3-м месте, а теперь живу в 33-ей квартире. Судьба? Еще люблю "13" - часто попадается (номер билета, номер вопроса - на экзаменах и зачетах), 13 сентября - день моего духовного (второго - по сути) рождения. В общем, не скучаю я в своих чертогах. Всегда есть о чем подумать. Мозг постоянно в работе, поэтому часто не могу уснуть - он-таки требует новой информации, ребусов, загадок, психологических "клубков". Он на самом деле ненасытный, а когда устает (после гигантской умственной работы), я в прямом смысле падаю и лежу, как парализованная - чуть ли не со слюнями изо рта, на кровати - отключаюсь на некоторое время. И это не потому, что мне надо занять время - от скуки, а потому что он жаждет, причем жаждет что-то из жизни, что-то оригинальное - на грани безумия, не нравятся ему чужие тексты - вот и пишу свои. Вроде не ворчит - доволен значит))) Просто помню, как во время учебы в университете я до трех часов ночи каждый день делала уроки (их всегда было много - даже Господь устал бы), подходила к дивану (а после - кровати) и падала на него лицом; так и засыпала. Весь первый курс прошел в депрессии и борьбе с холодом и крысами (я жила в съемном доме а городом), я заворачивалась в теплый халат, напивалась до бульканья ананасового сока и спала-спала-спала. Помню, всем советовала так лечиться от грустных мыслей - любимый сок и сон. Даже скучаю по такому экстриму.

Боже, сколько же у меня историй. Могла бы год говорить без остановки. А если с перерывами, то точно - до конца жизни.

Очень часто вспоминаю свои сны. Вспоминаю, потому что по ним живу. И был один из них с небольшим фильмом как раз таки о судьбе - о том, что главное не результат, который тебе может быть известен (из разных источников), а путь к этому результату. И что в моих силах его проследить - распознать ходы матрицы и ходы других людей. Не знаю, как в других случаях, но Фатум здесь помогает - участвуя в игре-плане Фатума, у тебя появляется что-то больше, чем обычная логика. Планета и астероид знают, что им не избежать столкновения - и это не несчастье, как можно сначала подумать; это счастье, потому что это Фатум, а они - в нем. Конечно, Логика нужна - хотя бы для того, чтобы доказать другим, что теория эта имеет основу: да, я очень часто вставала на место Господа и рассказывала людям, что да как, откуда и у чего растут корни. Для меня это, можно сказать, уже привычное занятие. Все лично мои истории - долгие. Сначала будешь истерить в поисках точки отсчета, а после решишь: "А зачем она мне? Она что-то даст?" Трудно жить, когда формально тебе ничего неизвестно. Хотя безумной слыть - одно наслаждение.

Это - гениально

Посв. Двойке (как и обещала)

Был как-то - намедни - у меня пост о том, как же правильнее выражать негативное настроение, мол, не стоит расписывать, как вы реагируете на капание воды из крана - всеми фибрами-жабрами на пятнадцати листах. Пропагандировала аскетичность, с завыванием утверждала, что нет ничего лучше, чем ограничиться простым "Мне плохо". А что же с позитивом делать? Писать ли оды, путаясь в героях и временах? Сочинять ли стихи в восхищение? А может, да ну его - напишу-ка я целую симфонию, вдохновившись? Нет, господа, пишите всего лишь два слова - "это" и "гениально". И желательно между ними втисните тире, для пущей убедительности. "Это - гениально", написанное без сарказма, с великим радушием и открытым сердцем очистит душу даже закоренелого циника, который - так уж вышло - оказался в этом воплощении гением в своем деле. Не согласятся с вами - повторите еще раз. Опять скажут: "Нет, не гений я, уйдите; где мой яд?" - повторите и кивните, мол, я знаю, о чем говорю, я мастер в знании гениальных персон. Уверенность обезоружит даже больного - он перестанет рвать на себе волосы и, вполне вероятно, согласится. А куда деваться? Строгий взгляд, железное (что там потяжелее?) спокойствие - знаете, не уйти от такого, не спрятаться. А вообще - приятно гению слышать правду (которую обычный люд принимает за похвалу - разные ориентиры), вот он и отнекивается, хотя сам прекрасно истину знает, только люд этот плешину здорово проел - долго кричал в уши: "Бездарь ты, идиот тупой!" И боится гения даже мышь, даже дитя ее - и никто не принесет ему еды вкусной. И слова "друзья" не знает он - морщится, когда слышит: "Дру... кто?" И вечер каждый почему-то ставит на стол два бокала (хотя в доме один), разливает вино, пьет только из своего. Смеется, болтает с кем-то, руками машет - и спать ложится. А просыпаясь, идет мыть уже два пустых бокала.

"Оно убивает ангелов"

Сны плавно перетекли в разделы "Вам звонили из желтого дома", "Это когда-нибудь прекратится?", "Ты слишком глупа для нас, смертная!" До сих пор многое стоит на грани между потенциальной возможностью, настоящим временем и "не ищи смысла в бессознательном твоем" (последнее говорить голосом Иисуса Христа). По крайней мере, во сне я всегда спасаюсь и вообще посланник доброй воли - всерьез задумываюсь о собственной "ангельности". А еще Ре и Зе организовали-таки график (я даже вижу, как они это обсуждали) и по очереди приходят - скоро буду сверять по нашим пересечениям часы. Слава Богу, все у нас на троих чинно-благородно и без ссор, правда, Ре и Зе никогда не бывают во сне вместе и это, конечно, настораживает. Зе - крайне грустная и одинокая, я очень стараюсь помочь ей. Вчера вот во сне попала на закрытую репетицию: она за роялем распевалась, а я - будучи в диком восторге - думала: "А я в литературе и распеваться так не могу. Хотя, наверное, за распевку в литературном плане вполне можно принять мои пространные рассуждения на аске и в блоге". Ре - отдельная сумасшедшая история. Все ее мысли, которые она мне во сне усиленно внушает, сводятся к "Не смотри по сторонам. Ты слишком много думаешь о других. Забудь о них". Сумасбродству и бесшабашности - этому учит меня Ре во сне. Да, общаемся мы все-таки мыслями, потому что не помню ни одного словесного диалога, а информация идет. Нет, я, конечно, на самом деле думаю не о себе слишком часто, но до такого уровня "не обращать внимание" мне еще расти и расти. И каждый раз поражает огромное сердце Ре - она никогда не одарит холодом (кстати!), обычно это настоящий факел в груди. Я сама себе сейчас завидую, потому что сны эти не опишешь двумя словами, столько в них всего.

Вселенная, кстати, стала новая расти. Размножаются, как гидры, честное слово. Вообще, сейчас моя - с виду крайне неинтересная - жизнь похожа на чью-то книгу, а я ее замученный персонаж. Помню, в одном из старых снов (сны - это моя религия) выяснилось, что я персонаж рассказа, который рассказывает на Небесах кому-то Господь (молодой старичок с Небес - я видела Его в облаках). И Он мне вопит из облаков: "Ну нельзя так себя не любить!" Вот такие у нас с Ним отношения. И Христа видела, единственная Ему вопрос задала: "Как дальше жить? Почему все так плохо?" А Он мне (устало так): "А что ты сейчас имеешь?" И там даже притча была целая - после, но я об этом уже писала.

Иногда мне начинает казаться, что я не человек, а эксперимент с чужого мира. И сейчас мир этот смотрит на мои проблемы, а точнее неприятие от среды, и думает: "Мы так и думали", а я в ответ: "Я так и думала, что вы так и думали". Вот он я, нечеловек не из плоти и не из крови, сделанный из абсолютно другого теста, пришедший с далекого очень места - терпящий, страдающий, каждую слезу свою умирающий. И будет ли смерть избавлением от меня? Или всего лишь логичным завершением операции? И напишут еще одним пунктом в списке о человечестве: "Оно убивает ангелов".

Пусть "Луна" умрет

Написали: "Это фантастика!" Но я бы сказала: "Это переходит все границы". И если я умру до конца месяца, это будет логичным завершением ситуации. Пояснять ничего не собираюсь, даже сон оставлю в отделе "очередной символ". Череда картинок из реальных мыслей - до сна.

Комната. Мягко светит настольная лампа на столе, который завален бумагами: то ли письма, то ли рисунки, а может, все вместе. Из рисунков - цветы (красное, желтое, зеленое), завитки (то ли бабочка, то ли цветок, а может, игра фигур). Периодически исчерчено черным карандашом, даже по цветному. Стол с двумя выпуклыми ящиками - старинный. Рядом с мягкой обивкой стул (обивка в мелкий рисунок, еле заметный в сумраке). В углу (или у стены) высокий шкаф - темный, старинный. Вижу завитки на ярко-красном дереве - возможно, другой шкаф, чуть ниже. В массивной - потертой, светло-медной - рамке зеркало - может, в другой комнате. Рамка кажется больше самого зеркала, от этого некомфортно. Человек шаркает по полу, из комнаты в комнату. Большие мягкие тапки. В квартире холодно и одиноко, хотя человек уже привык. Остановился посреди комнаты. Совсем не знает, что выбрать и что делать. В раздумьях. Вроде бы с ним все, а он ни с кем - что-то внутри него не так, как раньше. И вроде все спокойно, и свет мягко светит, ночь или утро, но что-то надо выбрать. И он даже садится за стол и упирает запястье в лоб. Словно говорит: "Надо что-то делать". Где-то рядом длинные черные перья - шляпа? Черное платье, с ниточным узором на прозрачной черной ткани на груди (думаю: "Господи, сейчас такое носят?" и отбрасываю видение в сторону). Черно-белое фото: чучело ворона с открытым клювом - на толстой сухой ветке, а рядом девушка в черном купальнике, черная помада на пухлых губах; вообще - красиво. Про две бутылки вина (шампанского?) в моих руках опустим (смеюсь - неужели по бутылке на лицо?). И заканчивается все тем, как я еду в открытой машине по каменному переулку. Европейская страна. Водитель ведет машину, я же стою и, возможно, даже кричу что-то. На мне белая блузка и в пол шелковая юбка. Юбка - голубая с зелеными листьями или цветами. Я повзрослевшая и такая счастливая - яркая помада, завитые волосы на ветру. Выезжаем на площадь с высоченным фонтаном, прямо в солнечное место. Я поднимаю голову и говорю что-то в небо. Смотрю на это сверху. Огромное счастье.

Во сне видела низ ракеты: из турбин шел огонь, она отбрасывала поддерживающие конструкции и уже готова была взлететь. А еще было очень не по себе, что возле меня был какой-то незнакомый дедушка - мол, ты не тревожься, я побуду рядом и ничего не сделаю и не скажу. И ощущение, что у дедушки этого есть маленький внук. Вдвоем они совсем потерянные, никому не нужные. Там еще было кое-что (главное), но это опущу.

Голова гудит от стихотворных строчек, поэтому включила музыку, чтобы заглушить - невыносимо терпеть. Записывать их не хочу - разве оценят, даже если поэму напишу? А после того, как проснулась, вообще цитировала Маяковского про пожар сердца. У меня такое часто - в мысли врезаются какие-то строчки (даже стихотворений, которых я не учила, а просто читала). Так же и свои врезаются - прямо стреляют в мозг, и не спрятаться никуда. Очень точные строки всегда - надо обращать внимание обязательно. Это как знаки матрицы, только стихи. Но для этого нужно иметь особое состояние сознания - открытое, свободное. Еще выяснилось, что в чужих видениях и снах я громко разговариваю (особенно - видениях) и даже читаю целые проповеднические лекции (например, на тему интуиции). В общем, из характера своего не выхожу. А некоторым снюсь раз в 3 дня - пишу им в ВК "простите, я неспециально".

Вчера я взбунтовалась не на шутку. Зачем эти полумеры? Это как "Вот у Сартра мне нравится пара мыслей, хотя да, я люблю его творчество". Что это? Не противно? Если уж и любить, то все. Если уж и не любить, то все. Как это - выискивать? Господи, так от этой мысли неприятно, настолько она мне чужда. Вы любите человека - так любите его всего! Разве вы говорите "Я люблю его, но мне не нравится нос, да и ноги кривоваты". Или "Я люблю тебя, но на характер ты ужасен". Смех! И слезы... А еще очень не люблю "осторожничанье": "я бы многое написал вам, но ограничусь - мне понравилось". За такое надо вообще штрафы ввести. Все противоречит моей теории любви: если любишь, то заваливай объект или субъект любви словами восхищения, не жди, пока он угаснет от твоего молчания, а он непременно угаснет.

Ненавижу молчание. Ненавижу интриги, особенно в последнее время. Пусть "Луна" умрет - быстрее бы.

Постараюсь на днях вернуться к творчеству.

Бубновый туз

Вчера посмотрела два фильма с любимой Дайаной Китон: "Любовь и смерть" и "Любовь по правилам и без". Второй пересматривала, наверное, раз в шестой - очень его люблю, а вот шедевр Вуди Аллена - в первый. Пусть и не люблю столь открытый постмодернизм, не таящий в себе ничего глубокого, хохотала на всю квартиру, а ведь было раннее утро. Отдохнула от мыслей на уровне "как надо". За что я люблю фильмы, которые, кстати, смотрю очень нечасто (в силу одержимости творчеством) - можно посмотреть на свои "зашоры" со стороны. Посмотрел фильм - и сразу "какая я все-таки идиотка, и пора-таки игру прекращать". В общем, нашла у Вуди Аллена все переклички с русской классикой, можно и поспать со спокойной душой. Снилось многое. Самое странное - никогда не приходили умершие, а тут приходят уже второй день: сначала мама бывшей лучшей подруги (мы болтали о моем творчестве - очень ей оно нравилось), теперь вот мой дядя (брат мамы - будто пришел, лег на диван, и ему вроде комфортно, все хорошо), а после великая - и вряд ли будет еще одна такая - Нонна Мордюкова, которая в старой избе перебрасывалась со своим мужчиной (мужем? может, это был фильм?) картами. Он говорит: "Смотри, какая у меня карта есть!" и бросает эту карту на стену, она так и остается там висеть - бубновый туз. Я же потомственная гадалка (именно на картах, отсюда и любовь к архетипам) и ведунья, так что найти значение не составило труда. Еще часть сна - вижу себя со стороны, сижу на полу в окружении букетов синих цветов (будто это огромные васильки - как синие гвоздики), но рассмотреть подробности не удается, потому что вижу издали. Господи, а ведь накануне заявила: "Выхожу из игры. Я так устала" - и тут такое. Снам я придаю огромное значение, потому что если это не сон с событиями из будущего, то точно какой-нибудь символ. Мой цвет - синий; значит, это что-то действительно важное. Кстати, любимая цифра - 6, а она тоже синяя (по моим ощущениям). 1 - белая, 2 - черная, 3 - розовая, 4 - темно-зеленая, 5 - красная, 6 - синяя, 7 - желтая, 8 - салатовая (или цвет хаки), 9 - фиолетовая, 0 - переливающаяся пустота (как бриллиант). Ах, наверное, мой любимый камень имеет цифру 60.

Вчера была рада ответам на пост "А в груди самоцветы вселенных". Три восклицания "Боже, это так прекрасно! Красиво до сумасшествия! Как у вас это получается? Как вы ТАК чувствуете человека?" Я счастлива, когда красоту видят и когда не молчат на эту красоту. Потому что на красоту вообще молчать нельзя - она же умирает. Надо читать-читать, смотреть-смотреть, фиксировать-фиксировать, восхищаться-восхищаться-восхищаться. Что я, собственно, и делаю. Великая справедливость - это когда красоту воспевают такого же уровня красотой: повезло всем. И я не остановлюсь, как этого многие ни желают. Вообще: это смертный бой за красоту, и выиграю я. У меня же бубновый туз в рукаве.

Сколько бы гадостей ни писали за мое воспевание, сколько бы чужой пьяный мозг ни пытался меня достать сквозь километры и, возможно, убить, я буду продолжать делать то, что делаю. Все будет не то что хорошо, все будет "лучше и придумать нельзя".

А в груди самоцветы вселенных

Посв. Р.

Есть люди, у которых лишь одно сердце. Отказавшееся делиться на сектора. Сердце одно - для всех. Просто для каждого своя грань: представьте, что это красное и кровавое состоит из множества миров. Одному - мир. Второму - мир. Ни меньше. И можно с уверенностью заявить "Я всех люблю!". Не всякий может похвастаться данной возможностью, не у всякого под ребрами - а они так хрупки - наложение друг на друга вселенных. Вселенные эти переплетаются нитями: затронешь одну - колыхнется и соседняя. Требовать от такого человека определенности, говорить ему "Будь только со мной и ни с кем больше!", словно уговаривать на смерть. И возможно, он бы даже отключил сердце, но не все так просто: другие вселенные качают звездами "Не делай этого. Ты хочешь и моей смерти?" Стать его вселенной не просто. Хотя вроде бы - человек любит всех, а значит и меня? Вселенные не рождаются из пустоты, как бы нам этого ни хотелось. У нее, как минимум, два начала: две светящихся частицы, мчащихся навстречу друг другу. Вот-вот и столкнутся - будьте в эту секунду осторожны, можете лечь и схватиться за асфальт, чтобы не снесло порывом ветра. А если снесет, то вполне возможно, что очутитесь вы если не на другой планете, то на другом материке точно. Частицы врезаются друг в друга в абсолютной тишине: почему взрыв не может быть молчаливым? И вот она - под судорожно вздрагивающими ребрами - новая и всегда разная. В одной море из кровавых рубинов, а в другой - феонитовый ветер. Есть люди, у которых сердце полно драгоценных камней. Они же не из ювелирного, ведь так?

Л.А.

От_казаться

О как жаль, а какие люди!

Понимали меня и любили.

Поднимали куда-то зачем-то,

А потом с высоты уронили. (с)

Говорят о себе. Все говорят о себе. Хотят поддержать другого - говорят о себе. Хотят высказать восхищение о художественной вещи - говорят о себе. И даже страшно: ты думаешь, что внутри человека сто тысяч солнц, но оказывается, что там только он сам, голый и жаждущий понимания. Не единожды я пыталась исправить данное свойство, указывала человеку, мол, божье подобие, ты или о себе все, или не о себе все. "Я такой, какой есть", - любили бросаться "осебешние", и ты понимал, что тысячи солнц им не нужны, как не нужны и другие - думающие о высшем - люди. Так сказать, или вы сходитесь, или нет - зачем искать компромиссы? Ведь так можно пропустить человека, который точно - ваш. Уметь отпускать. Уметь отпускать с легким сердцем. Вот чему стоит поучиться у думающих о высшем.

Давай поговорим о тишине. О ней надо говорить мыслями. Пришли мне что-нибудь веселое. Мне так сейчас плохо. Я расскажу тебе, как уютны окна дома напротив, как борюсь с желанием ослепнуть и оглохнуть, лишь бы не взаимодействовать с обидой, как от музыки душа плачет еще громче, поэтому отныне во мне музыки нет. Мы разольем сумрак по чашкам, я опять все пролью и, возможно, буду смеяться. Ты будешь пытаться дуть на суровые московские облака, чтобы рассмотреть звезды, помахать им рукой и пьяно от сумрака улыбнуться. "Опять пьяные", - проворчат они и снова исчезнут за тучами. А мы и не пьяные вовсе, просто слишком родные - сумерки, а в головах - колокольчики древнего разговора, будто и не не знали друг друга, будто еще с прошлой жизни он. Я выключаю между нами свет, но не выключаю себя. И ни единого божьего звука.

Спасибо за боль

Снилось, что умерла бабушка, что мать меня куда-то тащит, не дает попрощаться, а я сквозь слезы кричу: "Как же так? Я же ее больше не увижу!" После - я посреди заснеженного поля, в небе ясно, и тут нападает ветер, начинает кружить, и я не могу сдвинуться с места, совсем нет сил противостоять, поэтому падаю в снег спиной и смотрю в темнеющее - наступает вечер - небо. Буря стихла, и удалось встать и даже по этому полю передвигаться. За эти 4 часа сна можно сто раз умереть и воскреснуть. Проснуться, слушать дрель, которая уже вошла в слуховую привычку, удивляться визжащим бесам (детям) и откуда-то взявшимся у соседей собакам. Видимо, точно что-то происходит, потому что вся эта мешанина из звуков случилась в 10 часов утра.

Вчера было суперлуние, и во мне бурлила - без метафор - кровь. Более того, пылали такие страсти - прямо коротило и взрывалось между людьми. Ловила себя на чувстве "еще немного, и меня разорвет", а в один момент я даже заплакала без причины, будто чувствую чужую тоску и боль. Я уже чувствовала такое раньше, но не так сильно. Теперь чужое страдание меня в прямом смысле сбило с ног. В моей судьбе есть клубок из нескольких людей, разными сторонами со мной связанных, и сейчас их трясет и подбрасывает - в преддверии соединения "Смерти" и "Луны", когда все тайны станут явными. Боже, как же удобно мыслить "карточными" категориями, то есть архетипами! А у меня так вообще красота - выпадают одни и те же карты, выучила их значения наизусть. И часто пугаешься - выпадает то, чего опасалась. И главное - с виду ничего не происходит: сидение дома, безденежье, музыка и слова. А что внутри? Вселенная рождает новые планеты.

Наверняка, некоторые думают, что я не знаю, потому что все мы смертны и многое нам не по силам. Но я знаю все: что-то от себя, что-то не от себя. Не помогает логика - включаешь чувства. Чувства молчат - работаешь логикой. Возможно, это начало провидения. И думаю, его можно развить. И все спрашивают: "Что с тобой?" Приходится говорить: "Простой ответ будет слишком мал. Надо писать, как минимум, книгу". Хотя иногда все же приходит подозрение, что я всего лишь безумный человек. Безумец, утверждающий, что если что-то и умирает, то не сразу: возможно, для этого потребуется огромный кусок жизни. Но легче всего думать, что ничего не исчезает и ничто не берется из пустоты. У всего есть свои начало и бесконечное развитие.

Меня не хватает на рыдания, которые просятся из души. Если бы начала рыдать, от меня бы ничего не осталось. Снова, пытаясь поддержать нечужого человека, я получила такую затрещину, что легкие потеряли воздух от "зачем ты так со мной?" Вот он, ветер, который не дает идти. И я падаю. Почему в этом мире "ты важный для меня человек" идет рядом с "ты такая плохая, вот от тебя все и бегут"? Очень "радостная" "правда". Я говорила о безоговорчности вчера - вот она и ввалилась в дверь: пожалуйста, раз вы, нечужой мне человек, говорите так, словно я последняя паскуда, то думаю, нам не по пути; всех вам благ. Я устала извиняться за то, чего даже не думала совершать. Как же больно. Больно умирать и жить погибшей дальше.

Почему же так горько?
Комом. В горле.
Солнце.

Те_перь_я (07/08.09.)

У СТАРОСТИ НЕТ СИНОНИМОВ

Есть такой тип лица: появляется на том улыбка, и человек уже не человек больше, а истинная суть своя, белая и ангельская. Именно поэтому таких людей хочется вечно смешить: щекотать, придумывать дурацкие шутки, кривляться на позор себе, забрасывать картинками со зверятами (самые выигрышные это, конечно, коты). С улыбкой исчезает и последний десяток лет - у кого-то, определенно, больше: человек снова ребенок, именно таким его видела любимая мать. Душа, спрятанная глубоко из-за навязчивого одиночества, которое, кстати, может послужить очередным поводом для творчества в ночи, из-за вороха будней - где суббота, а где среда - кто их, черт возьми, разберет?, из-за сидения всю ночь - от творчества отказаться - в глухом кафе с одним бокалом до "как же жалко, что ты наступило" утра, начинает светиться: улыбаются глаза - без лукавства, больше похожего на "что мне еще стянуть?", без "не всматривайся в мое лицо, оно никогда не выражает то, что внутри". А ты видишь - вот она, ткань души твоей, на холодной от перебирания осенних дней ладони. И надо ли что-нибудь еще?

Мне дали паззл с типичным рисунком в абстракционизме. Хмыкнули мыслью "Ты знаешь, что делать" и скрылись в темном углу. Наверное, это особого - великого - рода насмешка: давать собранный кем-то - и пусть это даже сам Господь - паззл с недостающими составляющими, и ты смотришь на пятитонные мешки собственных вариантов - стоят в другом углу - и думаешь: "Тысяча чертей, это ведь абстракционизм, а в живописи я дуб, дилетант, каких сыскать. Нельзя ли было просто пристрелить?" И теперь, что ни вечер, то попытка заткнуть мозаичные дыры; и теперь, что ни вечер, опускаются руки - я сделала все, что могла. Я даже отказалась от предположений - настолько данный процесс невыносим. Логика решает все, чувства заказали по алкогольному коктейлю; отличная у меня все-таки компания: логика тащит на себе всех, пока эти "все" пьют на всю ниточку-катушку. Наверное, это заслуженная усталость - сколько недель еще кланяться в ноги будущему?

У меня ничего не осталось, кроме любви, и среди участников есть такой персонаж, как русский язык. Когда начинаю думать о нем, сводит от восхищения и несправедливости мысли: Венеру забыли, Венера моет полы в супермаркете, Венера пошла в проститутки. Не знаю, есть ли любовь сильнее. Вдруг решите полюбить меня - знайте, стучащая вселенная к русскому языку так просто не сдается. Это корень таланта, корень моего ежедневного счастья, корень настоящих отношений: буду целовать колени твои даже после смерти. Надеюсь, у души есть губы.

Всегда кажется, что этот, который в данную минуту пишу, пост - последний, что, как только закончу, рухну (как же я люблю это слово!) на пол и, как в одной из глав, никто не найдет причину гибели: "Была слишком не нужна", - с усмешкой скажут. И все. И не будет ни "Вы гений", ни "Вы говорили, что можно мотивировать вас своим сердцем? Сейчас достану. Подождете?" А мое не справляется и уже стучит через раз, напоминая стареющего музыканта: сколько еще продлится эта старость, одинокая жизнь в забытьи?

Если бы меня было двое, если бы я читала собственные тексты со стороны, я бы любила, я бы снесла первую штормом взбесившейся души, которая не меньше океана, я бы говорила без остановки - ну, разве что с перерывами на болезненный сон, в котором тоже говорю-говорю, - я бы использовала все методы и средства, чтобы заполучить-схватить-не_отпускать, я бы проникла в голову, сердце и сосуды, в каждый уголок творческой души, в каждую мысль и в каждое желание: или полюби тоже, или убей. В любви этой не будет пресловутой - истертой любовными романами - нежности; она согласна только на смертельную любовь, любовь, от которой умирают. И это не громкие слова в половине шестого утра - уверенный такой шепот.

АКТ НЕ РУХНУВШЕГО СОМНЕНИЯ

В последнее время напоминаю себе Льва Толстого, хотя до уровня этого великого человека мне, как минимум, пять столетий. Начну плести предложение, и не поймешь, где начало и где конец. Кто-то может подумать, что все специально, мол, посмотрите, как я умею, мол, послушайте, как скрипят мозги ваши. Совсем нет. Так я мыслю, так я совершаю любовный акт (звучит еще пошлее, чем акт сексуальный) с синтаксисом: у кого-то мужчина/женщина, а у меня русский язык. И мы еще можем поспорить, кто в "этом деле" сильнее, но извращеннее, конечно же, я. Ведь читая собственные тексты (задумалась - а есть ли такое, когда читаю тексты других авторов? разве что - рассказы Набокова, и то не все), я испытываю литературный оргазм: кто не знает, что это такое, пусть спросит у меня. Падаешь на подушку, и дышать нечем от восторга, и все бы сделал для того, чтобы подобное длилось вечно. Наверное, поэтому уже давно не читаю чужую прозу: вижу одни несовершенства, и настроение портится от слова к слову. Никто не относится к языку, как к прекрасной женщине: любить - на руках носить - не останавливаться. И вроде бы руки тянутся к очередному шедевру русской классики, но все равно - не могу, всплывает красное окно "Есть большой шанс разочароваться, идеалист. Напиши-ка ты лучше свое". Как друзья говорят - "нетленку" ("Зачем ты споришь с глупыми? Ты ведь нас обижаешь, читателей своих. За время спора с кем-то могла бы написать еще одну нетленку"). Данный текст, конечно, не "нетленка", но вполне "читабельная вещица". Какой же этот абзац огромный. Наверное, у авторов, которыми данного вида абзацами злоупотребляют, не все в порядке с головой. Как и у тех, у кого в абзаце по одному сверхфразовому единству.

А теперь о том, почему являюсь фанатом слова "рухнуть". Для меня это слово одно из самых (другие пока не нашла) идеальных. Во-первых, фонетическая оболочка похожа на падение, разрушение, словно сыпятся камни. Во-вторых, лексическое значение сильно окрашено эмоционально, то есть "упасть интенсивно". В-третьих, имеется большая метафорическая подоплека: "рухнуть сердцем", "настроение рухнуло". В-четвертых, идет наложение русской ментальности на лексему - "рухнуть" не "упасть", здесь видна широта души русского человека, желание "к чертям", в том числе и рухнуть. В-пятых, очень яркая картинка, когда используешь данный глагол. В общем, знайте, что, если использую в тексте эту лексему, то мысленно облизываю пальцы, ее напечатавшие. Сейчас вспомнила слова преподавателя по филологическому анализу (лучшему предмету на факультете): "Только о таком знаке препинания, как точка, можно прочитать целую полуторачасовую лекцию". Думаю, что точка была бы счастлива, что нельзя сказать о студентах. И от меня - "если бы знаки препинания были материальны, я бы повисла на точке и зарыдала от определенности".

Еще я отказываюсь. От всего, что услышала. От всего, что узнала. Потому что не в силах нести это дальше. Пусть будет именоваться сомнением, пусть рухну в глазах собственной веры, пусть мое поведение будет абсурдным - к черту! Все шаги сделаны (ноги у многоножки кончились), сижу на краю колеи, и впору начать курить, чтобы время занять. А время в последние дни совсем обезумело: за три-четыре дня столько на ментальном уровне случилось, будто минуло лет пять. Можно прозреть, а еще - можно устать.

СТАРЕНЬКИЕ: МЫСЛИ И Я

От отсутствия интернета я, старенькая - без макияжа и в драном халатике, читаю старенькое, а именно твиты начала 2013 года. Времени, когда все завертелось-закрутилось. Решила самые в хорошем смысле убийственные выписать, дабы возвести в почет, которого у них не было (и не будет). В общем, снова пытаюсь. Во мне умерли (и не воскреснут) хороший афорист (а афоризмами надо учиться мыслить), хороший писатель и хороший человек. Празднуйте.

>>>

Самое лучшее в вашей актерской карьере - эпизод, когда вы сыграли собственную смерть.

Когда-нибудь меня спросят: "Почему вы пишете?", а я отвечу: "Пишу, потому что есть".

Мои гвозди созданы для того, чтобы их вбивали единственной пулей.

Я целую тебя губами того, кто целует тебя, а ты даже не подозреваешь об этом.

Можно на время, пока вы ругаетесь, я незаметно умру?

Когда жизнь начинает брать содержание из книг, чувствуешь себя в правильном мире.

Когда-нибудь у нас отнимут смерть, и мы будем слушать о ней легенды, затаив дыхание.

Одна из самых любимых фраз - "Отец уплыл в лодке один. Лодка вернулась без него". И так радостно, что автор ее - я.

Мама: "Когда будешь выступать на конференции, сделай что-нибудь, например..." 

Я: "Поднять плакат с надписью "Я за гейские браки"?"

Бабушка: "У нашей собаки что-то болит". 

Я: "Душа".

>>>

Перед полночью подремала около часа, пришла Она и сказала: "Не думай обо мне много. Пожалей меня", будто даже не словами, а мыслями. И, проснувшись, я все еще видела ее лицо перед своим. Было и растаяло. На сердце все такая же тяжесть, что ни вздохнуть, но что-то изменилось. У меня впереди целая ночь, чтобы понять - что. Я проснулась в горячке и так и не смогла продолжить сонный бег, уж слишком на кипяток похожи подушки. Сейчас - спустя полчаса - чувствую себя лучше, температура пришла в норму.

За окном почти полнолуние - видимо, осталось до него день или два, - сильный туман, одевший светило в покрывало - ночи на самом деле ледяные, даже окна плачут. Вижу, как в белой пелене спят дома, а между ними шагают те самые великаны из "Легенда о Гне и Москве", но никто их не заметит - разве что я - люди упали в сон. Падает с небосклона полночь - можно даже услышать шорох ее платья. А выше всех обезумела от любви Луна. Прыгнул на кровать кот, и вот я уже счастливейший в мире человек - с котом под боком. Перед сном мы даже прогулялись: я взяла его на руки и пошла в огород, как маленькому ребенку, говорила: "Смотри, тут капуста, в которой ты любишь прятаться. А это сено. Интересно? Да, оно шуршит под ногами. А это соседские собачки..." И Швондер внимательно слушал - кстати, за время моего отсутствия он отрастил себе живот! - так что все он понимает, просто сказать не может. На моих - видимо, очень теплых и комфортных - руках Швондер обычно начинает дремать - за выходные спал уже два раза: совсем ребенок. Сейчас лег на бок, подвернув ушко. Пытается уснуть. Но небо совсем светлое - как тут уснешь?