Стих: апостериори

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда...

Анна Ахматова

Никогда не соглашалась с Ахматовой. У кого-нибудь, может быть, и из сора: ссоры в общественном транспорте, скрипа кровати у соседей в два часа ночи, погибшего цветка. Да и как считать это - сором? Что, теперь всю жизнь сором называть? Ничего не поделаешь с тем, что она состоит из бытовых мелочей. Правда, можно добавить красоты, обставив, например, место, где вы творите, в стиле любимой эпохи. Выйти к звездам. Закурить. Свою бледную плоть краем мертвой звезды колоть. Или - оправдать свое не сорное, конечно, но, как ни крути, бесполезное существование написанием нового стихотворения. 

Средь звёзд у Господа дворец.

Живя в том тереме высоко,

Он зрит в меня безумным оком:

Звездой последней - на заре.

Чтоб отыскал во мраке ночи,

Зажгу в слезах ему свечу.

Я слышу звон, другому - чудь:

Косу старуха верно точит.

Гуляют бесы, кружит тьма,

Кривятся у прохожих лица.

И вместо розы - нож в петлицу,

И вместо дома - голь-тюрьма.

У кабаков желтеют окна

И двери просятся с петель.

Облитый пивом стол - постель.

Кого сегодня приволок нам?

Рассвет чредой густых мазков

Орду закрасит морд из ада,

Согреет душу свет лампады,

Что в уголке меж образков.

С чего начинается стихотворение? Всегда по-разному. Бывает, что приходит слово (и ты им вдохновляешься; по такому принципу я сочиняю музыку: мне нравится конкретный звук, и я всю мелодию пишу ради него одного, составляя инструменты так, чтобы этот звук был самым запоминающимся). Бывает, приходит целое четверостишие (у меня обычно последнее - так называемый "сильный финал", чтобы не "слить" стихотворение). Гораздо реже - четверостишие начальное. И бывает, что слова, как мушки, роятся в голове, меняются местами в поисках так необходимой им музыки. И вот фраза (не всегда первая или последняя в стихе) готова!

Фраза "Он зрит в меня безумным оком" пришла в готовом виде. Я услышала, насколько она музыкальна, а следовательно, может (точнее - просто обязана) быть использована в стихотворном тексте. Тогда ты ещё не знаешь, о чем будешь писать. Но в мире уже появился первый человек. И он, в силу необходимости, создаст себе второго.

Кто же зрит в меня безумным оком? Вселенная? Слишком бесконечно. Бесконечно чуть менее - Бог. По крайней мере, хоть представить можно. Почему око безумно? Непрямая отсылка к экспрессионизму (там безумно - всё). При чем это, скорее, моя точка зрения на Бога в данную секунду (четыре утра с копейками): все творцы безумны, и Главного Творца я даже боюсь. В действительности (не в эти четыре утра) я Его по-светлому люблю (и ничего не мешает мне закончить текст этой светлой любовью).

Следуя логике, возникшая фраза не может быть первой в стихотворении. Перед ней нужно дать экспозицию - кто зрит и где: это первые две строки, потому что я поставила ее в третий ряд, дав себе хоть какой-то простор для обрисовки поэтической ситуации. Появляется первая строка - "Средь звёзд у Господа дворец". Наверное, самая тяжёлая в стихотворении (потому что первая - "первое впечатление"). Чего я только не перебрала (и не переврала)! "Дворец у Господа средь ЗВЁЗД" (и какая будет рифма? на -ёст? стихотворение не о звёздах - точно!) "У Господа ДВОРЕЦ средь звёзд" (а может быть, как-то иначе? зачем делать акцент на дворце? не дворцом же я восхищаюсь! и не дворцу удивляюсь, а "оку безумному"). Третий, окончательный вариант, звучит нейтральнее. В нем логическим ударением можно выделить каждое слово. Во-первых, Бог или Господь? Если следовать размеру стиха (в дальнейшем буду говорить - "музыке"), то, конечно, Господь. Я поставлена в жесткие рамки: в третьей строке даётся действие, и значит, первая строка стиха должна дать основную информацию, а вторая с третьей вообще иметь рифму! Как это ни абсурдно звучит, Господь должен быть конкретно обозначен. Во-вторых, после третьей строки (первой пришедшей) появляется вторая, с ней срифмованная. Не вся, а лишь то, что рифмуется: "тереме высоком" ("безумным оком"). Рифмуются прилагательное и существительное - в банальность не скачусь. Люблю слово "терем". Вспоминаю, как на уроке по развитию речи мы с шестиклассниками знакомились с синонимами слова "терем". Дети не имели понятия, что это. Зато не такое близкое славянской культуре "дворец" - знали. Значит, можно дать эти два слова в первых строках - для обозначение места обитания Господа. Где расположен дворец Бога? Конечно, средь звёзд. Мы отлично можем их представить. Все гениальное - просто.

Средь звёзд у Господа дворец.

Живя в том тереме высоком,

Он зрит в меня безумным оком...

А дальше? Ни в коем случае слово на "-ец" или "-рец" (конец, ларец - капец!). Включила красную мигалку, чтобы помнить и к ТАКИМ не приближаться. Почему? Да потому что "зарублю" четверостишие, если не весь стих, банальностью. Я люблю добавлять в стих так называемый воздух - свободную, вольную, самую музыкальную рифму. Пусть она будет созвучна лишь обликом, но это будет тень дерева, похожая на человека. То есть слово будет на "арЕ". Здесь не ищу сложных путей и выбираю "на заре", так как заря связана и с небом (откуда "око") и со звездами. За "звезды" я как раз и берусь. Экспрессионизм (священный ужас) наращиваю - око оказывается последней на заре звездой. Леонид Андреев бы одобрил.

Средь звёзд у Господа дворец.

Живя в том тереме высоко,

Он зрит в меня безумным оком:

Звездой последней - на заре.

Примечательно наличие в четвертой строке тире. Так я заставляю читателя делать паузу.

Бог - дан. А что с моей стороны? Я собираюсь зажечь ему свечу. "Разгляди нас в этой темноте, Боже, и спаси" (тоже у меня). Не забывая про музыку стиха, ищу оптимальную фразу, подбирая и сопоставляя слова. Некоторые так и не хотят соседствовать. Ну, зажгу я ему свечу. Какую? Конечно, рыдающую (воском). Разве можно зажечь другую - Ему? "Зажгу ему в слезах свечу". Фраза потрясающая потому, что имеет два смысла: в слезах может быть свеча, а могу быть и я. Не от счастья к Богу бежим. Первой в четверостишии фраза, конечно, может стоять, но я ставлю во вторую позицию (опять же, дав первую строку себе для экспозиции или объяснения, почему зажигаю). "Чтоб отыскал во мраке ночи" - это пересказ фразы "Разгляди нас в этой темноте, Боже..." В данном случае "разглядел" не подойдет (слишком это слово безучастно). Третья фраза должна рифмоваться со второй. Никаких слов на "-чу" (нет воздуха). Только на "-чуть/-чудь". Вспоминаю, что я уже использовала в одном из стихотворений слово "чудь" (авторский неологизм). Лучше же, чем "чуть-чуть", которое совсем не поэтично. По суггестии, слово "чудь" отлично вписывается. Одновременно приходит рифма на "ночи". С воздухом: "-очит". Слово должно быть короткое (не "кровоточит"). Не тот размер. Молниеносно: "точит" - "коса" - "смерть". Следовательно, две последние строки нужно организовывать вместе. Я заявляю, что я (или лирический герой) отличаюсь от других: я этот звон слышу, когда остальные воспринимают как чудь (слуховую галлюцинацию). "Я слышу звон, другому - чудь..." "Косу старуха ("смерть" - не тот размер) КАК? ГДЕ? точит". Сначала я написала - "лирой", но смысл был мутный. После - "мирно"? Но какой "мирно", когда точит - смерть? "Мерно" - что-то из математики. Четвертый вариант стал последним - "верно". Не первый же раз она этим занимается.

Чтоб отыскал во мраке ночи,

Зажгу в слезах ему свечу.

Я слышу звон, другому - чудь:

Косу старуха верно точит.

Коль чудь, то пусть будет чудь напропалую, с чертями и бесами! Однажды я написала целую поэму о бесах, гулявших в ночи, и случайно (представьте себе мой ужас!) ее стерла. Стала писать заново и опять стерла (случайно). Поняла, что, видимо, не суждено. "Гуляют бесы, кружит тьма" ("мрак" уже был, и он просто есть, тьма же будет действовать). Она даже не сгущается, а кружит. Если тьма кружит, то значит, что в ней кто-то есть. Возвращаюсь к стертой Высшими Силами поэме. Бесы там глумились над прохожими. "Кривятся у прохожих лица". Прохожие вообще могут быть не-людьми (бесы под личиной). На их лица может так падать редкий и тусклый свет. Еще те могут испытывать отвращение к чему-либо (но меня больше прельщает первый вариант с бесами под людскою личиной).

Гуляют бесы, кружит тьма,

Кривятся у прохожих лица.

Теперь необходимо найти сразу две не избитых рифмы (процесс творчества как борьба с бездарностью (и своей тоже)). То есть ни в коем случае ни "лица - столица" (да и слово слишком "советское", а у нас тут, простите, бесы и Господь). "Роза в петлице" мне нравится больше. И слово такое красивое - "петлица". Никогда его не использовала. Ассоциации: царская Россия, балы, дуэли. А "нож в петлицу" (вместо розы) - изысканное описание убийства! "Кутерьма" не подойдет (не по размеру - длинное). Но есть похожее слово - "тюрьма". Если до этого гуляли бесы, теперь гуляют воры и убийцы (я часто пишу в поэмах о Руси, как можно вернуться домой без одежды - ограбив, снимут даже носки; а можно не вернуться вообще). В середине стихотворения (время пришло) использую повтор "и вместо". "И вместо розы - нож в петлицу, // И вместо дома - [...] тюрьма". В строке с "тюрьмой" специально не использую слово "кров", потому что тюрьма тоже может оказаться кровом (прибежищем). Выбираю нейтральный "дом" (уют). Не хватает только одного слова, характеризующего тюрьму. Оно должно состоять из одного слога. Глагол не подходит, потому что в повторе есть уже один глагол ("есть"), который опущен (вместо него стоит тире). Первый вариант - "мать-тюрьма". Но "мать" - слово героическое, "тюрьма" же - далеко нет. "Тать-тюрьма"? Звучит красиво, но бессмысленно. Третий вариант - "голь-тюрьма", то есть "тюрьма для босяков". Души не чаю в словосочетании "голь перекатная" (и - "трудоголь перекатная").

Гуляют бесы, кружит тьма,

Кривятся у прохожих лица.

И вместо розы - нож в петлицу,

И вместо дома - голь-тюрьма.

Как же я не написала о любимом месте обитания поэтов - кабаке? В моем стихотворении "Убогий" уже было: "В темной улице стану. Мутный свет вдалеке. Это окна забытых. Это я в кабаке". Кабаки я обычно описываю по-платоновски и ван-гоговски. Описывали ли их лучше? Если коротко, это сало, муть, желтизна. Поэтому: "У кабаков желтеют окна // И двери просятся с петель". Заметьте, что здесь ни единого ЖИВОГО действующего лица. Действуют только двери, которым уже противно находиться в таком месте - жаждут податься в бега. "Петель - постель" (иду по пути наименьшего сопротивления, что редко бывает). Значит, надо в третьей строке наверстать (и сделать постелью облитый пивом стол). Опять же, никого из живых. Потому что все, находящиеся там, МЕРТВЫ. Четвертая строка пришла сразу, будто бы не от меня: "Кого сегодня приволок нам?". При чем я не заключаю ее в кавычки. Это не слова ВЫЖИВШЕГО. Если могут спросить в этом месте, то только двери. Только приволок-то кто? Вообще, рифма "окна - приволок нам" потрясающая, потому что ма'стерская (рифмовать короткое существительное с длинным глаголом и местоимением могут не все).

У кабаков желтеют окна

И двери просятся с петель.

Облитый пивом стол - постель.

Кого сегодня приволок нам?

Смерть, бесы, убийцы, кабаки, - есть всё. И добавить нечего. Возвращаюсь к живописи (одной, еле заметной, ниточкой держась за Ван Гога). "Ночь по утру - желта: // Едок ее отвар. // Горе-полынь у рта // Синего-синего". Если в этом стихотворении бросается в глаза отсылка к любимому сочетанию Ван Гога - желтого и синего, то здесь я решаю обойтись без цвета. Надо двумя строками "закрасить" всю эту бесовщину (и вернуться к Богу). Пропоет первый петух, и бесы уйдут восвояси. "Рассвет чредой густых мазков..." Закрашивание происходит усердно - несколько раз и густо. Что закрасит рассвет? Но пока не об этом. Стоит подумать о четвертой строке, рифмующейся с первой, и третьей, которая к ней подведет. Здесь голова работает одновременно на несколько фронтов. Просто обязана присутствовать лампада, потому что свеча уже была. "Лампада" рифмуется с "ада" (по-религиозному описываю бесовщину, хоть и попахивает избитостью, но - жертвую во имя смысла). Вторая строка была на втором месте по сложности. Рассвет закрасит чего-то там из ада. Первый вариант - "Рассвет чредой густых мазков // Закрасит ... из ада". Морды? И им созвучное - "орду"? "Закрасит орды морд из ада", но в данном случае делается слишком большой акцент на слове, которое мне не нравится - "орды" (хоть и появляется занятное словосочетание - "орды морд"). И фраза получается наивной, что ли... "Орды" меняю на "орду" и ставлю слово в начало строки: "Орду закрасит морд из ада". Сначала смущает отрыв одного слова от словосочетания, но это частая в поэзии в практика. Занятное словосочетание "орды морд" исчезает, но появляется необходимая музыка (и оттяжка между первым и вторым словом в словосочетании "орда морд" при помощи "закрасит"). Оттяжка выделяет слово "морд" и включает его в другое словосочетание - "морд из ада".

Рассвет чредой густых мазков

Орду закрасит морд из ада...

Финал будет светлым и тихим. Ничего такого, что оставит читателя умирать. Оставит - жить.

"И греет" или "согреет" - битва столетия. Во-первых, глагол "греть" подразумевает действие, которое совершалось и в тот момент, когда гуляли бесы. Но мы все-таки были ТАМ, а не у лампады. Мы НЕ ПРЯТАЛИСЬ. НЕ БЕЖАЛИ. Во-вторых, в первых двух строках использован глагол совершенного вида "закрасит", и, следуя логике, в следующих необходимо выбрать глагол в таком же виде. Глагол "согреет" значит, что мы ПРИБЕЖАЛИ после бесовщины к лампадке и жаждем, чтобы она согрела - после ТАКОГО - душу нашу. "Мазков" - "образков" (надо же чем-то заменить иконы, которые так хочется нарисовать). Вынужденно использую "образков". Есть в этом что-то домашнее, уютное, тихое. "В уголке меж образков". Двойное использование уменьшительного суффикса подчеркивает уютность.

Рассвет чредой густых мазков

Орду закрасит морд из ада,

Согреет душу свет лампады,

Что в уголке меж образков.

Коль давать мораль всего стиха, то коротко (чтобы ни меня, ни вас не стошнило). Кого отец любил больше? Сына, который жил под боком? Или того, кто прокутил имение свое и вернулся ни с чем? "И теко паде на выйон яго и облобыза".