О чтиве насущном

Чтиво есть не только в литературе,

оно есть везде: в работе (порабатываю, то есть гоняю мух и чаи),

в любви (полюбливаю, то есть вспоминаю и даже письма пишу),

в религии (держу пост, но ругаюсь матом) и др.

Я, в отличие от многих филологов и лингвистов, являющихся ортодоксальными славянофилами, принимаю заимствования в русском языке по двум причинам: некоторым, если не всем, современным вещам переводной эквивалент все же не найти; заимствованное слово не лежит в русском языке, как кирпич на дороге, оно всегда русским мышлением обыгрывается, обстругивается, расширяется. "Интернет" сокращается до "инет" (для удобства произношения), со временем в разговоре появляется форма множественного числа "интернеты", обладающая яркой коннотативной (оценочной) семой. Задумайтесь, чем отличаются фразы "В интернете сидишь?" и "В интернетах сидишь?" При возникновении новой словоформы меняется и словоупотребление. "Интернеты" становятся "своими": "В интернетах своих сидишь?" Эти процессы происходят так быстро, что академики не успевают их исследовать. Только они издают самый современный словарь, где с горем пополам фиксируют значения и нормы употребления (о произношении и речь молчит) того или иного нового слова, как возникает еще одна форма.

Я тут задумалась о том, что сознание современного человека можно исследовать по потенциальными семам, то есть узким значениям слова, проявляющимся в конкретной коммуникативной ситуации. Я не стану брать пример из художественного текста, где автор "солнцем" может назвать "луну" и наоборот, а возьму слово, известное всем: "сеть". Основные толковые словари дают 4 значения слова "сеть", и значения "интернет", "онлайн" и "социальная сеть" отсутствуют. Академическая наука фиксирует то, что уже устоялось, и не хочет двигаться вперед, а между тем, стоит ей только выглянуть из зоны комфорта, как перед взором распахнутся все истины современной жизни.

Можно, конечно, сказать, что русский язык, принимая в себя заимствования, пухнет, как на дрожжах, но именно этот процесс заставляет ленивое русское мышление работать. Русское мышление как часть русского менталитета находится, начиная с 1991 года, в крайне агрессивной среде. Законы жизни превратились в законы выживания (капитализм). Открылся железный занавес, и в страну хлынул поток зарубежной культуры (глобализация). Россияне думали, что они одни в мире, а оказалось, что есть и другие, и некоторые из них - совсем противоположные. У нас выбили из рук портрет Ленина, и руки наши теперь пусты. Правда, иногда они все же берут всякую дрянь в виде фастфуда или гламурного журнальчика. Но поднять взятое выше голов, как было с портретом вождя, никто не осмеливается.

Еще несколько лет назад все работали на страну, а теперь нужно работать на себя (точнее - думать, что работаешь на себя, а на самом деле работать на страну). Все читали одни и те же книжки, а теперь читают только то, что нравится (а всем нравится одно и то же). Все боялись пикнуть против государства, а теперь пищат (но уже в тюрьме). Культура, которая была в императорской России целью, а в СССР - средством пропаганды, в современной России стала времяпрепровождением. Нынешние писатели делают упор на содержание (развлечение, а иногда развлечение в виде страдания) и никак не заботятся о форме. Язык русской литературы стал в прямом смысле этого слова "вульгарным", то есть народным, понятным для каждого. Я не утверждаю, что это полностью плохо. Литература должна быть доступной. Только какая литература? Поэзия? Или, может, все-таки публицистика? Доступная для каждого поэзия - это не поэзия. Поэзия - это вершина недоступности. Это Олимп - для демоса. Мы не взойдем на Олимп, но можем поймать его отражение в ночном озере. Поэзия - это не "два плюс два равняется четырем", это "два плюс два равняется пяти". Всегда есть неизвестная величина, приращение смысла, которое и является целью конкретного стихотворения. Теперь в поэзию пихают настолько разные по стилю слова, что дар речи - художественной - теряешь. "Отче" с "цунами", "серенада" с "агентурой", "хук" с "помилуй мя". И это я лишь взглянула на тексты одной известной поэтессы. Это вам не постмодернизм, который извращает все, что вращается, это женская поэзия, полная страданий и чувств.

Современные прозаики прознали, что народ, получив хлеба, требует зрелищ, и пишут теперь только то, что может потешить людское воображение. Поэтому сейчас так популярны фантастика и фэнтези (если ты пишешь что-нибудь другое, то в издательства даже не суйся (без денег)). Это не фантастика Лема и Стругацких и не фэнтези Гофмана и Кэрролла, которые меняют твое мировоззрение, так как имеют под собой глубокую философскую основу. Это так, чтиво для построения в голове новой картинки, потому что старая - российская действительность - порядком поднадоела. Картинку можно передать простыми словами, не надрывая писательский пуп и не выдавливая из слов гремучие реминисценции. Если встретите книгу, написанную на русском языке, которая в равной мере и словом и делом, то есть формой и содержанием, обогатила вас духовно, срочно присылайте ее название мне, и я либо докажу, что один из аспектов текста хромает, либо так же, как и вы, обогащусь духовно и поставлю этот шедевр себе на книжную полку.

Вчера ночью я ужаснулась от того, сколько в мире внешне красивых людей, не стремящихся к искусству. Видимо, до сих пор верю, что все в человеке должно быть прекрасно. А так, то оболочка покоцанная, то душа - подгрызенная. Истинно к искусству стремятся лишь единицы, ложно - многие. Вторые идут на выставку не потому, что зудит дух, а потому, что нужно показать платье или драгоценности. Первых же считают чудаками, безумцами, ботаниками. Обвиняют их в отсутствии сексуальной жизни. В отсутствии денег. Карьеры. Семьи. Патриотизма!!! А мы, может, только и выживаем каждый раз во вселенской борьбе добра и зла потому, что люди, нуждающиеся в искусстве, есть. Говорят, что "таких" - пять процентов. Выход в магазин за хлебом доказывает, что пять десятых.

Языком перестали любоваться. Тексты перестали смаковать. Что говорит о полном уничтожении писательского стиля как понятия (и замене его понятием "просто тараканы"). Проза Набокова - это игра с русским языком. Проза Цветаевой - рассматривание русского языка под микроскопом. Проза Леонида Андреева - сама плоть русского языка: кровавая и капающая на пол. Я требую у современности автора, которого не будет понимать большинство, но кто будет понимать родной язык тоньше всех!

Возможно, я несправедливо обвиняю современных писателей - прозаиков и поэтов - в вульгарности. Литературное чутье есть не у каждого. Боюсь, что это даже категория генетическая. Так давайте не будем называть это искусством. Искусство не уводит от реальности, оно показывает реальность сквозь грани божественного хрусталя.